Счастье. Двадцать семь неожиданных признаний - [52]

– Ты собираешься ехать домой? В конце концов, в такое время женщине любого возраста уже неприлично совершать одинокие променады по темным дворам.

– Да, я уже вызвала такси, оно подъезжает.

Наталья, отчаянно озираясь, принялась мысленно умолять дорогое мироздание, чтобы вот эта вот ободранная тачка, нелепо разворачивающаяся на противоположной стороне, оказалась наконец-то этим самым чертовым шестым по счету такси, которое ей, сломив сопротивление отдела качества и дикий шум в баре, удалось вызвать. Машина остановилась перед ней, Наталья открыла заднюю дверь и замешкалась на секунду в попытке прекратить разговор, как вдруг мимо ее ноги, совершенно невозмутимо и неторопливо прошествовала огромная рыжая дворняга, залезла на заднее сиденье и уселась на нем в почти человечьей позе. Посмотрела на водителя, потом на Наталью – че ты, мол, стоишь? Садись, домой поехали.

– Мама, – сказала Наталья, – я тебе перезвоню.

– Что-то происходит? На тебя напали? – демонстративно спокойно спросила мать с интонацией «а ведь я сто раз тебя предупреждала».

– Нет, мама, на меня не напали. Я просто очень занята, – сказала Наталья, повесила трубку, залезла на заднее сиденье рядом с невозмутимой дворнягой и захлопнула дверь.

– Э-э-э, девушка!.. Это твоя собака?!.. Не было в заказе про собаку!.. За собаку доплачивать надо!.. – взволновался бородатый парень в кепке с огромной надписью «Мазерати» спереди и биркой «Мейд ин Чайна», торчащей сзади.

Наталья развернулась корпусом к собаке и пристально на нее посмотрела. Собака отвернулась, задрала длинную худую лапу и принялась вылизывать неприлично большие «бейцы!..» – снова раздался в ее голове радостный голос мэтра Гурченко.

– Поехали. Я доплачу, – сказала она.

* * *

– Слушай, ну это ведь всего лишь сделка. Что ты теряешь? – усмехнулся Локи и принялся крутить золотую запонку на белоснежном манжете, торчащем из синего пиджачного рукава. Этот грязный барчик он выбрал специально – шоковая терапия, раскачка эмоционального фона. Его братцы были настолько рафинированы и изнежены настоящим будущим, что уже забыли, как скакали голышом с чреслами, прикрытыми лишь куском фигового листа по скалам и лесам в условиях абсолютной антисанитарии.

– Да ничего я не теряю, – улыбнулся Гермес. Он Локи знал давно, поэтому все его трикстерские штучки чуял еще на подлете, еще когда они только начинали оформляться в замысел в этой рогатой голове. – Мне просто скучно. Бармен, дайте эспрессо, пожалуйста, и посчитайте нас.

– Вот именно что скучно!.. – приободрился широкоплечий огненнобородый Лугус, не так давно прибившийся к этой божественной могучей кучке. – Мне тоже скучно. Давай, заключи с ним пари. Кстати, ты платишь.

– Я всегда плачу. А ты что думаешь? – усмехнулся Гермес и уставился на Ра, задумчиво рассматривающего безупречные ногти.

– Я думаю, что это неплохая идея. В конце концов, мы столько лет наблюдали за тем, как люди отравляют друг другу существование, что немного доброты не повредит. Жертвенной, конечно. Как без этого.

Гермес задумчиво улыбнулся, поправил распущенный узел шелкового галстука, взял театральную паузу, рассматривая неспешно людей в баре, и вдруг посреди сплошного гомонящего фона зацепился взглядом за длинные пальцы с утратившим свежесть маникюром, тонкие руки, изящные запястья. Девушка старалась не глазеть, очевидно, на их компанию, но так же очевидным было то, что ей это плохо удавалось. «Так себе актриса», – подумал Гермес, поймал ее взгляд и улыбнулся, вложив в улыбку всю ослепительную силу своего божественного статуса. Девушка вздрогнула, как заяц, пойманный в прыжке за уши, и вдруг его собственное сердце издало какой-то неловкий музыкальный звук и бешено застучало в ушах. Девушка отвернулась и сосредоточенно начала читать переписку в перевернутом вверх ногами телефоне.

«Это что еще такое», – удивился Гермес впервые за много веков, но не подал вида.

«Попался», – подумал Локи, одним глотком допил успевший нагреться виски, хлопнул ладонью по стойке и сказал:

– Ну что, молчание – знак согласия. Разбегаемся?

– Ладно, – нехотя сказал Гермес. Бармен принес терминал, Гермес положил на него ладонь, и машинка тут же заскрипела, выплевывая чек.

– Ух ты!.. – изумился бармен. – А как вы это так сделали?! У вас где пейпасс-то?..

– В базовой прошивке, – усмехнулся Гермес.

– «До чего дошел прогресс, до невиданных чудес», – пожал плечами бармен и тут же принялся строчить об этом чуде в инстаграм.

Гермес еще немного постоял на улице, вдыхая плотный городской воздух. В окно было видно, как девушка, сидящая за стойкой, беспомощно озирается по сторонам, пытаясь понять, в какой момент они с братьями исчезли, из окна стоящей в плотной пробке на набережной машины на него пристально и безразлично смотрела с заднего сиденья огромная рыжая дворняга.

* * *

– Наталья! Это не собака, это какой-то Чаушеску, – никогда еще Наталья не видела мать настолько взволнованной. «Надо же, первые человеческие эмоции за все это время», – ехидно подумала она и сказала:

– Ну тогда я его так и назову. Чаушеску.

Чаушеску, развалясь посреди ковра, чувствовал себя совершенно превосходно и ясно давал понять, что в этой квартире он прижился и уходить отсюда не собирается.