Сцены у фонтана - [12]

Оличка. Левочка-ааа!..

Монтер(тащит). Все сделаю… все, что хочешь… и не хочешь… (Наконец-то с античной страстью приковывает ее, бедненькую, к столбу. Как монтеры любить умеют!.. Из сумки с инструментами достает проволоку и для пущей надежности перематывает ею пояс. Наверное, чтобы уже никто и никогда не расстегнул. Отступает, тяжело дышит, утирает пот с непокорного лба.) Ну, вот, ну, вот… прямо взбесилась, любимая… Разве так можно?.. Нет, так нельзя… (Смотрит на затихшее, вдруг, и поникшее существо.) Я люблю тебя так, как никто никого никогда не любил… Или нет, лучше так: я люблю тебя так, как никто никогда никого не любил!..

Оличка. Левочка…

Монтер. Не получается… Сказать не умею… Да что же такое, да что же?.. Я люблю тебя так, как никто никогда… никого никогда… никогда никого…

Оличка. Я, наверное, скоро умру, Михаил.

Монтер. Не говори так!

Оличка. Я устала… И вот тут у меня, в груди… как будто комом что-то…

Монтер. Ты легко одета, ты простыла!.. (Сдирает с себя рубашку, накидывает ей на плечи.) Вот!..

Он бы и кожу с себя бы содрал, если бы его кожа, понадобилась бы Оличке… Нет, не нужна. Оличка вздрагивает — рубашка падает; он быстро ее поднимает, накидывает — опять на земле…

Оличка. Не надо меня преследовать. Я тебя не люблю.

Монтер(поднимает рубашку, надевает). И не надо. Я не прошу. Я прошу только быть со мной. И все. Мне больше ничего от тебя…

Оличка. Как?..

Монтер. Как прежде!.. Как все эти годы!.. Будь только доброй ко мне — мне больше, поверь…

Оличка. Я тебя не люблю, Михаил. Как я могу быть с тобой?

Монтер. А прежде любила?

Оличка. Нет!.. Не знаю… Наверное… Нет…

Монтер. Но прежде же могла? Почему же теперь?..

Оличка. Я жалела…

Монтер. А теперь?

Оличка. Раньше мне было все равно. Я не жила. Все равно мне было. Как будто… я — это не я…

Монтер. Как ты так можешь, любимая?..

Оличка. Как же ты ранишь меня!..

Монтер. Как ты можешь??.

Оличка. Зачем ты преследуешь меня?

Монтер. Любимая, сжалься!..

Оличка. Зачем ты заставляешь меня говорить все это?

Монтер. Но почему? Я люблю тебя!..

Оличка. Это невыносимо — казнить своей любовью!.. (Опять забилась, как зверек в силках.)

Монтер(удерживает, несмотря ни на что). Ты убиваешь меня!

Оличка. Боже, когда это кончится?..

Монтер. Все! Конец! Надоело!..

Оличка. Когда же, когда??.

Монтер. Надоело! К чертям! Не жизнь! Это пытка!.. Четыре года непрерывной пытки — все! Не могу! Больше нет сил!.. (Убегает.)

Одна, обхватив столб руками, вздрагивает, всхлипывает… Очень издалека несется похожий на глас Кошкина: «Оличка-ааа…» Она вслушивается. Очень издали: «Оличка-ааа…»

Оличка. Левочка!.. (Вслушивается — тихо.) Левочка-ааа!..

Монтер(бегом возвращается). Ты звала меня? (Обнимает ее.) Я так рад… (Зацеловывает.) Обещаю, я больше не буду мучить тебя, не буду-не буду, прости!..

Оличка(прямо из объятий). Левочка-ааа!..

Монтер. Ну, что ты-ну, что ты-ну, что??? НУ, ПОЧЕМУ ТЫ ЕГО ЛЮБИШЬ — ПОЧЕМУ? ПОЧЕМУ НЕ Я? НЕ МЕНЯ? Я ЖЕ ТОЖЕ…

Оличка(слабо). Левочка… Левочка…

Монтер. Любимая моя… (Отходит.) Как же все это у тебя — я не понимаю… Во всем этом нет закона, и я не понимаю…

Оличка. Левочка…

Монтер(стоит, опустив голову низко; и каково ему — не передать: горе, одним словом). Девочка моя… маленькая… кого же ты полюбила?.. Как же такое получилось?.. Солнышко мое единственное… Я его найду. Хорошо, я найду. Приведу его к тебе. Я к тебе его приведу… Когда-нибудь ты все равно поймешь: лучше меня… Нет-нет, я найду его, только не плачь… Единственная моя…

И опять остается одна и стоит, столб обнявши, поникшая и притихшая. И возникает мелодия ЛЮБВИ… Откуда-то очень издали несется глас: «Оличка-ааа…» но уже и не разобрать — чей?.. А Оличка уже почти и не реагирует. Как потеряла надежду…Откуда-то из близи доносится зов, похожий на вечный: «Федя-аа! Где ты?..»

Туся(тяжело дышит). Дурацкий фонтан, чтоб ты пропал, сколько я тебя искала… Дремучий лес — называется парк культуры… Тоже мне культура: свету мало, дорожек много, все вокруг водят, ни одной чтобы прямо… Федя, вставай, не будет тебе такси. Нынче за такие деньги никто везти не хочет. Нынче, говорят, за такие деньги пешком ходят — вот!..

Туся осекается, обнаружив у столба вместо положенного мужа Оличку. Озадачивается, обходит вокруг и оглядывает. И кладет свою сильную руку на хрупкое плечико.

Оличка. А!..

Туся. А?..

Оличка. А…

Туся. Ты чего… тут?..

Оличка. А?..

Туся. Тут, говорю, чего — а?.. Я у тебя спрашиваю: почему одна?.. Федя мой — где?.. А этот твой — где?..

Оличка молчит. Туся замечает порванную кофточку.

А-а-а-а-а — да неужели?.. (И, вдруг, как случается при озарении, закусывает кулак — наверное, чтобы не закричать.) А-а-а, это тебя так тот самый, который?.. Ай, ты подумай, какой же он сволочь… Так это который еще… этим работает, этим?.. Который тебя на скамейке — того?.. Этим, подумай, работает, этим… (Тянется рукой, желая дотронуться, — Оличка шарахается, цепи натягиваются; да она и сама подобна струне: кажется дотронешься — и зазвучит.) И привязал, ты подумай, сволочь такой… (Тянется — Оличка шарахается.) Не дрожи на меня — я же в юбке, как ты, дура, эй… Не боись, говорю! Отвяжу тебя, что ли, а то — как рыжая пудель, понимаешь, на цепи…