Сборник стихов - [3]

Ты ко мне как посуху придёшь.

Пробуя губами быстрину,

Рыба не боится рыбака.

Небо раздаётся в ширину,

Подмывая берегу бока.

СЕВЕРНЫЙ ПОЛЮС

Северный полюс у нас — и ещё зима.

Или, сказать вернее, зима опять.

Наверху, видно, снега полные закрома,

И он не знает, куда бы себя девать,

Сыплет себя нам на головы, на дома,

Стелет постель, накрывает стол и кровать.

А там у вас не экватор, но всё же Юг,

Трижды в щедрый год собирающий урожай, —

И давным-давно весна. Мой далёкий друг!

Приезжай. Или, сказать вернее, не приезжай —

Что среди вьюг здесь делать — дразнить моржа,

Кататься на лайках, синицу кормить из рук?

Лучше уж я однажды, своих собак

И шкуру медведя выменяв на коня,

Прискачу к тебе прямо средь бела дня.

Совершенно седая! Да. Теперь оно так.

Это северный полюс — и он оставляет знак.

Ты откроешь мне дверь, если узнаешь меня.

Михаил Дынкин. Ремонтировать ветер

«Бывает так: очнёшься сна внутри…»

Бывает так: очнёшься сна внутри и

разглядываешь женщину в витрине,

соображая — что же в ней не то…

Перебегаешь улицу на красный,

и взвинченные люди новой расы

кричат из навороченных авто

такое, что, включив автоответчик,

ныряешь в арку. Наступает вечер.

Толпятся во дворе снеговики.

Таджик в ушанке ржавою киркою

пронзает ветер…

В голове — Киркоров

разборчивому вкусу вопреки.

Второй подъезд. Этаж, допустим, пятый.

На грязных стенах фаллосы и пятна.

По лестнице взлетаешь, невесом.

Моргнёт и лопнет лампочка кривая…

Здесь наконец-то спящий открывает

глаза, но это тоже только сон.

«Заночуешь ли в сквере увидевши чёрта в стакане…»

заночуешь ли в сквере увидевши чёрта в стакане

небеса отсырели заставлен пейзаж двойниками

хороша панорама да жаль не стыкуется что-то

в покосившейся раме то луг то пустырь то болото

глянь стога расчесали свои оловянные кудри

жарят звёзды на сале горбатые глокие куздры

пролетают гаруды ржавеют на свалках машины

в городах изумрудных войска созывают страшилы

и по-прежнему вяжет сплошной тополиною ватой

пасти угольных скважин и рты стариков бесноватых

чьи глаза точно блюдца пчелиным забрызганы мёдом…

но пора бы вернуться по этим излучинам мёртвым

ускользающей речи глухими её берегами

где с луною заплечной утопленник ходит кругами

КИБЕРПАНК

ремонтируешь ветер, потом возвращаешься в twitter

клон по имени Петер звонит пригласить тебя в Питер

направляешься в спальню… обняв биоробота Лену

опускаешься в кресло, сажаешь её на колено

дальше следует то, что пытается следовать дальше…

(так доходят до точки — ларька биоробота Даши)

просыпаешься утром на том ли, на этом ли свете:

без пятнадцати восемь, пора ремонтировать ветер

КИНО

он вонзает иголку в фигурку врага

усмехается собственным мыслям

за окошком — река и её берега

точно женские груди, обвисли

а над этой рекою парит особняк

островерхий, в готическом стиле

там сидит у камина изысканный враг

и листает Легенду о Тиле

погоди, не нуди — и увидишь кино:

колдовская отслужена месса

завещанья составлены, всё решено

и назначены время и место

бутафорское небо окрасят огни

и на самой его верхотуре

на астральной дуэли сойдутся они

голливудские звёзды в натуре

ИГРА

кто на первом уровне был грудным

а на пятом уровне с печки встал

на последнем уровне, пьяный в дым

запряжёт буланого

видишь, там

где чужими мыслями лог порос

где резные идолы бдят во мху

едет добрый молодец смерд отброс

показать горынычу who is who

у него калашников на плече

он берет, смотрите-ка, заломил

а за ним кто в ватнике, кто в плаще

эскадрон биндюжников, цепь громил

а горыныч спит себе, дым столбом

он на добрых молодцев положил…

рыщут волки в ельнике голубом

да под ряской булькает старожил

долго сказку сказывать, легче спеть

а и петь не хочется, я не бард

за последним уровнем только смерть

на delete роняющий лапу гад

«Никак не вспомню… в грудь вошёл стилет…»

никак не вспомню… в грудь вошёл стилет

а дальше — Лета, здравствуй, сколько лет

вернее, зим, по изморози судя

на чёрных крыльях… впрочем, всё равно

а там и девки, музыка, вино

смех нелюди: да мы свои же люди

и не Вергилий, а сатир в трико

подносит ожерелье из клыков

с блаженною улыбкою дебила

земную жизнь проверив на излом

в конечном счёте, свяжешься с козлом

он и расскажет что с тобою было

тьфу на Геенну, Суд et cetera —

всё выдумки — гудели до утра

ах, дарлинг, дарлинг, с нас и взятки гладки

здесь я не помню… в грудь вошел стилет…

очнулся — Лета, здравствуй, сколько лет

прими штрафную и айда на блядки

«Капельмейстер дождя в сюртуке водяном…»

капельмейстер дождя в сюртуке водяном

мокрый увалень в чёрном цилиндре

то стучит по стеклу, то рисует на нём

экзотических птиц и цилиней

а поднимешься с левой — озирис в гробу

над церквушкой пустой нависает

прижимает к губам выхлопную трубу

музыкант из рассеянных самых

и не вспомнишь, какое сегодня число —

так шумит за спиною нагая

орлеанская дева с воздетым веслом

убираться тебе предлагая

«Открывается сердце на собственный стук…»

Открывается сердце на собственный стук,

из темницы выходит бочком.

Надвигается ветер и гонит листву

подзатыльником лёгким, тычком.

Эти красные листья бульварам к лицу,

эти жёлтые льются в зрачки.

Поднимаются статуи к Богу-Отцу:

пионеры, пловчихи, качки

в шлемофонах, ушанках ли — не разберёшь

после стольких-то лет… И летит

под воинственный марш, мимо каменных рож