Сборник интервью Фрэнка Заппы для юных фанатиков - [46]

Что Вы думаете о тех, кто хочет возродить эту эру?

Прежде всего, это невозможно. Сама эра закончилась. Причина, по которой Матери были тем, кем они были - это сочетание таких ингредиентов, как время, в которое появилась группа, и личности её участников в определённый конкретный год их роста. Люди меняются. Моторхед 1967 года - это не сегодняшний Моторхед, и Дон Престон 1967 года - это не сегодняшний Дон Престон. Сегодняшний Дон Престон ездил на гастроли с - как его? - Лео Сэйером, правильно? Он несколько лет был с Лео Сэйером. Это меняет человека, понимаете? В 67-м эти ребята были другими людьми, и 67-й был другим годом, и работали они в другом мире. Они шесть месяцев или около того провели в Театре Гаррика, как в маленькой пробирке - два концерта в день, шесть дней в неделю - совершенствуя некий тип ненормальности, который уже не повторится. У меня это есть на киноплёнке, на магнитной плёнке - но сейчас на сцене этого нет. Так что попрощайтесь - поезд ушёл. Если вы не видели этого в 67-м, то больше не увидите. Неважно, что они играют и какими ненормальными притворяются - этого нельзя воссоздать, это фальшивка.

Сейчас Вам труднее создать что-такое, что произвело бы такой же эффект, как то, что Вы делали в 60-х, когда считались возмутительной личностью?

Ну, у меня нет такого желания - да и в те времена не было... Я выходил на сцену не для того, чтобы сказать - сейчас буду ненормальным. Я иду на сцену и делаю то, что делаю. Если в сравнении с Herman's Hermits это выглядит ненормальным - это знамение времени. Но когда мы говорим об американской публике, которую заставляют верить в то, что когда человек выходит на сцену и балуется с питоном - это фантастика... то есть рекламная кампания Элиса Купера - «Это ненормально», людям говорят, что такое ненормально. то публика не готова к концептуальным отклонениям от нормы, потому что сегодня в музыкальном потреблении мышление задействовано очень слабо. Вы просто идёте и видите, на что это похоже - потребляете это. Но особо об этом не думаете. Это просто накрывает вас, как волна. Но в те годы, когда мы занимались этим, это было настоящее противостояние, потому что тогда все уже очень привыкли в синдрому Британского Вторжения. Когда кто-то делал что-то находящееся вне этой нормы, это казалось очень радикальным. Но я думаю, что и сегодня то, что мы делаем - весьма радикально по сравнению со всем остальным. Мы играем мелодии и композиции, которые очень трудны, и мы делаем это с хореографией. Мы играем длинные песни, в которых есть длинные гитарные соло. Мы всё делаем не так, как надо [смеётся]. Мы абсолютно «против шерсти» современной музыки. Но это не выглядит ненормальным, потому что мы работаем с реальными музыкальными факторами. Сегодня есть много музыкальных групп, считающихся авангардными, которые работают не с музыкальными, а с литературными факторами. Некоторые группы, выглядящие очень модными, составляют целые истории своей деятельности, которые должны объяснить их моральные идеалы -чтобы иметь право на существование. А пресса любит за этим следить, потому что всё это слова, а не музыка - с этим легче работать. Но всё это фальшивка. За этим нет никакого содержания. В последние недели этих гастролей мы

делали кое-какой материал - я научил группу играть несколько старых малоизвестных ритм-энд-блюзовых песен. Их очень забавно играть. Мы делаем "Mary Lou" Янга Джесси, "The Man From Utopia" - Б-сторону сингла "Death Of An Angel" группы Donald Woods & The Velairs, песню "The Closer You Are" The Channels, а также кусок из "Johnny Darling" The Feathers - когда-нибудь слышали это? Это сорокапятка, которая сейчас стоит примерно $500.

Думаете ли Вы записать какой-нибудь ритм-энд-блюзовый материал?

Мы всё это записали. Помните - я купил передвижную студию. Купил у Beach Boys - сотня входов, два 24-дорожечных магнитофона и большая часть выносного оборудования для моей студии.

Не думаете как-нибудь сделать ещё одну тематическую пластинку? Типа Cruising With Ruben & The Jets, с определённым стилем музыки?

Я стараюсь заинтересовать своих ребят этой музыкой. Я этот материал обожаю. И они движутся со мной; у них прибавляется энтузиазма по отношению к этому. Одно дело - просто сказать им: «Играйте это», но когда они начинают это чувствовать, тогда музыка обретает жизнь. Я работаю над одной убийственной вещью группы Turbans -"No No Cherry", но не могу вспомнить все слова. «Ты солгала мне детка, это была большая-большая ложь/Потому что когда я забрался внутрь, у тебя не было вишнёвого пирожка.» А потом припев: «Нет вишнёвого/Нет, нет вишнёвого/Нет, нет вишнёвого пирожка.» Мы дошли только до этого места, и песня звучит здорово! Наверное, мы всё-таки выпустим 45 минут такого материала.

Возвращаясь к изменениям в исполнении...

Ну, то, что мы играем, с точки зрения музыки невозможно. Если бы Вы увидели всё это на бумаге, и Вам сказали бы: «Хорошо, вот партитура, возьмите восемь человек и сыграйте с ними 70 концертов - в этом темпе, с хореографией, вечер за вечером», Вы бы сказали: «Это невозможно.» Но мы это делаем. Например, одна из самых трудных пьес - "Envelopes" - там есть часть, где у баса 16-тактовая пауза, и наш басист, вместо того, чтобы отдыхать, каждый вечер изобретает себе новое занятие на эти 16 тактов. Однажды он съёл три банана - просто запихал их себе в рот. Случайные действия; я к этому не имею отношения. В другой раз, в Солт-Лейк-Сити, он покрасил себя - за 16 тактов он покрыл всё своё тело майонезом, потом опять взял бас и закончил номер. Почему? А почему нет?