Сборник № 17. Современные метафизики II - [31]

.

«Но в тесной связи с моим опытом относительно моих ближних я опытно воспринимаю наличность бесчисленного количества других объектов, которые тоже интересуют меня, но которых я с самого начала не истолковываю как выражение либо их душевной жизни, либо душевной жизни их сотоварищей»163. «Эти объекты, как я научаюсь то думать с детства, суть по своему подлинному значению объекты, общие у меня с моими ближними»164. «Это специальный случай применения категории промежуточности. Он приводит к следующей триаде: мой ближний и я сам с природою между нами»165. Вместе с тем, это и – генуинный источник «мира описания», из которого постепенно вырастает противостоящий и запредельный всем познающим, а потому и от них в непосредственном восприятии как бы независимый материально объективный мир, наделенный своими собственными неизменными, необходимыми и постоянно повторяющимися законами166. Этому источнику, разумеется, своим происхождением обязан и господствующий над «миром описания» закон причинности167. Законы суть эмпирические обобщения касательно инвариантностей в сфере явлений, «которые под влиянием социальных мотивов мы стараемся подчеркнуть и распространить возможно больше и так рассматривать, как если бы они были универсальными характеристиками объективной природы»168. На практическую и относительную природу такого миропонимания уже указывалось выше. Мы приходим «к механическому взгляду на природу и к вытекающему отсюда учению о том, что душа и материя суть резко противополагающиеся сущности, в особенности благодаря тому успеху, который имели некоторые из наших научных концепций. Таким образом, источник этой резкой противоположности лежит в нашем человеческом способе рассмотрения фактов опыта. И промышленное искусство, и эмпирическая наука равно доставлены нам нашим интересом к социальной организации»169.

3. Из всего сказанного с несомненностью явствует, что истинная картина природы, являющаяся точной ее передачей, а не схематизацией, согласно мотивам социального удобства, должна носить совсем другой характер. И прежде всего «контраст между душой и миром не так бесповоротен, как то кажется». Наряду с идеальными научными схемами-законами, резко отграничивающими своей отвлеченностью материальные явления от душевных, имеются научные и повседневные обобщения, относящиеся одинаково к обеим областям. А именно, 1) «обе сферы природы одинаково подчиняются условию, требующему необратимости большинства составляющих их процессов»170; 2) «обе сферы природы… одинаково подчиняются процессу, который выявляет в себе в общих чертах стремление одной из частей природы сообщаться с другой частью, причем то, что совершается на одном месте, испытывает влияние того, что уже случилось в другом месте»171; 3) «оба мира, материальный и духовный, одинаково обнаруживают склонность к появлению при благоприятных условиях процессов, подобных привычкам душевной жизни»172; наконец, 4) «классом процессов, явно общих и бессознательной и сознательной природе, являются действительные процессы развития»173.

Опираясь на эти факты, можно с уверенностью предложить следующую гипотезу относительно конкретного существа природы: «как в случае с теми частями природы, которые известны нам как наши ближние, так и в случае с природой вообще, мы имеем дело с феноменальными указаниями на обширные сознательные процессы, отношение которых ко времени весьма различно, но которые наделены одними и теми же общими свойствами. С этой точки зрения развитие является рядом процессов, открывающих нам различные степени и типы сознательного процесса. Эти процессы в случае так называемой неорганической материи, действительно, чужды нам; тогда как в случае тех процессов, которые являются нам как выразительные движения тел, принадлежащих нашим ближним, они настолько близки нашим собственным внутренним процессам, что мы понимаем их смысл. Я полагаю, значит, что, имея дело с природой, вы имеете дело с обширной сферой конечных сознаний, по отношению к которой наше собственное сознание является в одно и то же время и частью и примером. Все эти конечные сознания, подобно нам, являются бытием, полным текучих процессов, стремящихся в двух направлениях, по направлению к образованию относительно устойчивых привычек и по направлению к безвозвратному прекращению некоторых событий, положений и типов опыта. Я полагаю, что эта игра между невозвратимым и повторяющимся, между привычкой и новизной, между ритмом и разрушением ритма есть повсюду в природе нечто означающее, нечто заинтересованное, нечто такое, что имеет в виду борьбу за идеал. Я полагаю, что это нечто составляет процесс, в котором беспрерывно преследуются цели и идеал, и в котором постоянно обнаруживаются новые сферы чувственного опыта, приходя в соприкосновение с прежними опытами. Я полагаю, что опытная сфера природы повсюду приводит медленным или быстрым темпом к дифференциации новых типов сознательного единства. Я полагаю, что этот процесс совершается с несомненной медлительностью в неорганической природе, например, в туманностях, но зато с большою скоростью происходит он в вас и во мне. Но я не должен, по моему, думать, что медлительность означает и более низкий тип сознательности»