Сбежавшее лето - [50]

Мэри сразу догадалась, почему он так упорно старается ей понра­виться.

—  Вы собираетесь жениться на моей маме?—спросила она. Джефф рассмеялся, откинув назад голову.

—  Рубишь сплеча?   Мне  это  нравится.  Мне  это очень  нравится.  Да, Мэри,  собираюсь.— Он  отпустил  ее  руку,   но взял  за  руку  маму.— На­деюсь, ты не возражаешь?—спросил он.

Они отлично смотрятся рядом, подумала Мэри. Оба молодые, краси­вые, без единой морщинки на лице, без единой складки на одежде. Рядом с ними дедушка и тетя Элис казались жалкими и помятыми.

—  Надеюсь, это не слишком большой для тебя сюрприз, моя родная,— сказала мама. — Я хотела написать тебе до нашего приезда, но мы были так заняты. Нужно было сделать кучу вещей. А от папы ты что-нибудь получила? Он обещал писать, но ведь ты знаешь, какой он ленивый!

—  Ничего я не получала, — ответила Мэри. — Он приезжает?

Она спросила просто из вежливости,  не сомневаясь в ответе. И оказалась права.

—  Он   остается   в   Южной   Америке,   родная, — сказала   мама. — Гово­рит,   что   ему   нравится   тамошний    климат. — Она   помолчала. — Родная, улыбнись, пожалуйста. Ты очень рассердилась?

—  Нет, — ответила Мэри. Странно, но ей и вправду все это было поч­ти   безразлично. — Я   просто   задумалась, — объяснила   она. — Вы   будете жить в нашей квартире?

Джефф покачал головой.

—  Нет, но мы ищем похожую. С удобствами и в центре, чтобы хватило места... — Он подмигнул маме, а потом Мэри, словно у них был какой-то общий   секрет. — Чтобы   хватило   места   для   тебя,   если   ты   будешь   жить с нами, — заключил он.

Мэри смотрела себе под ноги.

—  Не знаю, — сказала она.

—  Чего не знаешь, родная? — спросила мама.

Почему-то ее собственные ноги казались ей чужими. И голос тоже принадлежал кому-то другому.

—  Просто не знаю.

—  Мы, правда, еще не нашли нужной нам квартиры. Поиски займут, наверное, некоторое время, — сказала мама.

Мэри словно волной окатило: ей сразу стало легче. Значит, ее не забе­рут прямо сейчас! Как хорошо!

—  Если  хочешь,   приезжай   и   помоги   нам   искать.   Если   у   тебя   есть желание, конечно.

Мэри посмотрела на нее. Она улыбалась своей ласковой улыбкой, но улыбка эта была какая-то заученная, словно для фотографии.

«Она просто старается быть доброй», — подумала Мэри.

На мгновение она почувствовала, что к горлу подступает клубок, и ей захотелось убежать вон из комнаты, из дома, но она посмотрела на тетю Элис и вспомнила, как та сказала: «Трусость — последнее дело», и поня­ла, что действительно, как бы быстро и далеко она ни убежала, ничего не изменится: мама, Джефф, дедушка и тетя Элис по-прежнему будут сидеть и ждать ее ответа.

—  Хочешь приехать, родная? — спросила мама. И лгать — последнее дело.

—  Если ты  не  возражаешь,  я,  пожалуй,  останусь  у дедушки  и тети Элис, — сказала Мэри, не отрывая глаз от красного с блеклыми оранже­выми цветами ковра.

Послышался глубокий выдох.

Мэри подняла глаза. Мама по-прежнему ласково улыбалась, только теперь ее улыбка была более естественной.

—  Конечно,  я  не возражаю,   родная, — сказала  она,   и  Мэри  почувст­вовала, что она говорит правду. — Но  прежде следует спросить дедушку. И тетю Элис, разумеется.

Мэри взглянула на них.

—  Мы рады, что она живет у нас. Нам с ней веселее, — сказал дедушка и потянул носом.

— Мы ее очень полюбили.— Тетя Элис засмеялась своим пронзитель­ным, звонким смехом, который прежде казался Мэри таким глупым.— Между нами, девочками, говоря!— заключила она.

А потом они все пошли обедать в большой отель на набережной. Они ели креветки, жареную курицу с горошком и хрустящими ломтиками беко­на и лимонное мороженое. Они ели, болтали и так заговорились, что тетя Элис с Мэри на пять минут опоздали в больницу.

Саймон уже был возле Кришны. Кришна сидел в постели. На нем была красивая лиловая пижама, на грудном кармашке которой был вышит красный дракон.

—  Пижаму привез дядя,— сказал он.— И виноград, и книги. Сегодня он опять приедет, потому что утром мне снимали швы.

—  Было больно? — спросила Мэри.

—  Ужасно!—Кришна упал в подушки и так закатил глаза, что оста­лись видны только белки.— Три врача держали меня,  а четвертый,  взяв в руки огромный острый нож...

—  Врун! — заметил Саймон и отщипнул себе виноградину.

—  Я  просто хотел  рассказать  Мэри что-нибудь  интересное.  Она  лю­бит   разные   истории,— усмехнулся   Кришна   и   посмотрел   на   Мэри. — Да   нет,   просто  было   щекотно,   вот   и   все.   Хотите   посмотреть   мои   вы­резки?

—  Что?

—  Вырезки,— с   гордостью  повторил   Кришна,— из   газет.   Про   меня. Дядя привез их.

Из тумбочки возле кровати он вынул конверт и вытряхнул содержи­мое конверта на одеяло. Некоторые вырезки состояли всего из одного па­раграфа, набранного мелким шрифтом, но в двух были фотографии: на одной была изображена Мэри, а на другой — Саймон,и над ним заголовок: «Сын полицейского участвует в спасательной операции».

—  Твой папа очень рассердился?—спросила Мэри.

—  Меньше, чем я думал,— ответил Саймон и взял еще одну виногра­динку.— К нему приходил мистер Патель.

Мэри покосилась на Кришну, который был занят тем, что демонстри­ровал газетные вырезки тете Элис, и спросила шепотом: