Саварка - [5]
Не любил Саварка дождливых дней. Обмакнул палец в воду — краска на пальце посветлела. Стала светлой, как голубое небо в солнечный день. По очереди мазал пальцами краски Саварка. На картонке были все цвета, к которым привык и хорошо знал: зеленая трава, красные горы, голубое небо.
Попалась краска темно-красная. Такие рыжие подпалины у росомахи. Голова у нее черная. Саварка вспомнил об этом и макнул палец в другой кружок. На груди светлая полоса — выкрасил второй палец. По спине широкий ремень — нашлась нужная краска.
Будет он держать перед собой шкуру убитой росомахи, как картонку с этими красками. Пусть отец не верит, а он все равно выследит росомаху и убьет ее. Так и будет.
Посмотрел Саварка на свои измазанные пальцы и засмеялся. Спрятал картонку с красками в карман. Он еще нарисует лебедей с утятами. Снежную гору около озера Ямбо-то и своих белых оленей.
Интересно рисовать!
КОМАРИНЫЙ МЕСЯЦ
Рано утром стойбище проснулось от крика диких гусей. Непуганые птицы летели низко над землей. Махали неторопливо тяжелыми крыльями.
Саварка стоял рядом с отцом, откинув капюшон малицы. Провожал долгим взглядом тающий в небе серый треугольник.
Вожаки менялись. Перестраивали стаю. А мальчик все смотрел, пока у него не заболели глаза. Он не замечал, что порывистый ветер растрепал черные волосы.
Отец вздохнул. Неторопливо сказал, попыхивая короткой трубкой:
— Молодые крылья пробуют. Скоро улетят от нас.
— Да, — согласился Саварка. — В стаи табунятся. Скоро и солнце уйдет от нас спать в горы.
Саварка хорошо помнил все месяцы года. Если начинал перечислять, загибал палец за пальцем. Сначала собирал кулак, а потом второй. Пальцев никогда не хватало, и он еще раз закладывал по мизинцу. А сколько получилось — не мог сосчитать.
Мальчик знал: каждый месяц приносил оленеводам свои заботы. Но больше всего — Месяц Отела. Морозными ночами пастухи зорко охраняли стадо. Укрывали родившихся, слабых телят. Отгоняли от важенок голодных волков.
Не было для пастухов легкого месяца. Трудный — Месяц Большой Темноты и Месяц Большого Обмана. Не приносит облегчения и Комариный месяц.
…В тундру пришел Комариный месяц. К озеру Ямбо-то стали съезжаться оленеводы на свой осенний праздник.
Рядом со стойбищем поставили много новых чумов.
Сестры — Мирнэ и Окся — бегали встречать каждую упряжку оленей. Знакомились с новыми ребятами. Затевали с ними шумные игры.
Саварка держался солидно. Не бегал к нартам, никому не представлялся. Он помогал отцу во время дежурства в стаде раскладывать дымные костры. Надо было спасать олешек от комаров и оводов. Давать им спокойно пастись.
В стаде мальчик не отходил от ездовых оленей. Выбирал себе для упряжки. Первый раз он будет участвовать на этом празднике в оленьих гонках. Так сказал отец. Пусть пастухи привозят больше мальчишек. Будет хороший праздник, будет большая гонка!
Саварка не мог больше ни о чем думать. Даже забыл, что после праздника должен прилететь на озеро Ямбо-то самолет. Летчик повезет учиться в интернат. Хорошо, что отец забыл и больше не вспоминал о школе. А если захочет отправить, он убежит в тундру и там спрячется!
До праздника осталось три дня. Саварка был недоволен. В стойбище привезли одних девчонок. Не будет же он участвовать в гонках с девчонками!
Недовольный и озабоченный, Саварка медленно бродил около незнакомых чумов, приглядывался.
Чумы приезжих оленеводов ему не нравились. Лайки казались плохими. Нарты — грубыми и тяжелыми. Олешки — худыми и загнанными.
Мирнэ и Окся ходили следом за братом. Знакомили со своими новыми подругами, называли их имена.
Но Саварка не обращал внимания на девчонок.
— Это Нябинэ, — сказала Окся и показала Саварке на высокую девочку.
— Нябинэ учится в третьем классе, — сказала Мирнэ. — У нее много книжек. Есть портфель. Она читала нам сказку.
— Про Волка и Красную Шапочку! — добавила Окся и засмеялась.
Высокая девочка в красной панице, отделанной зеленым сукном, стояла, выставив вперед ногу. Новые тобоки на ней были красивые, с цветными завязками. Она смотрела на Саварку в упор, не мигая.
— Ан-дорова-те!
— Я в куклы не играю! — сказал Саварка и не поздоровался. Повернулся к девочке спиной.
— Посмотрим, чьи олешки лучше, — сказала Нябинэ. — В интернате меня никто не обгонял!
Мальчик не мог слышать об интернате. Разозлился на незнакомую девочку. Крепко сжал кулаки.
— Щуку кушала! — крикнул он и быстро зашагал от нее прочь.
На другой день Саварка разозлился еще больше на новую девочку. Она пришла к их чуму со своими куклами. Не обращала на него никакого внимания.
— Мирнэ, я пришла! Окся, я принесла тебе куклу.
Сестры выбежали из чума. Стали обнимать Нябинэ.
— Я могу играть? — Окся стала разворачивать куклу.
— Я тебе дарю ее насовсем!
Окся от радости закружилась на одном месте. Споткнулась и упала. Засмеялась.
Стала кружиться и Нябинэ. Тоже упала на землю.
Мирнэ прыгнула на лежащих девочек и стала кувыркать их.
Саварка не мог больше выдержать. Взял свой тынзей и пошел к стаду.
Олени сбились около костров. Белый едкий дым от сучьев яры и мокрых березок низко полз над животными.
Важенки потряхивали головами. Хоркали. Сдували с распухших губ насевших комаров.
