Саван для соловья - [11]

Сестра Харпер прервала ее прозаичное, но удивительно четкое изложение поразивших ее фактов:

— Ты имеешь в виду ту бутылку с жидкостью, похожей на молоко? Вчера после ужина она была на месте.

— Так это вчера! А кто был там этим утром? Очевидно, никто. Девушки молча переглядывались.

И в эту минуту дверь в комнату открылась. Тихо вошла заведующая и притворила ее за собой. Двойнящки мигом соскочили со стола, так что скрипнули их накрахмаленные фартуки, и застыли с выражением внимания на лицах. Диана Харпер неохотно поднялась с кресла. Все обернулись к мисс Тейлор. — Дети, — произнесла она, и неожиданно мягкое обращение сказало им правду, прежде чем она заговорила: — Дети, несколько минут назад скончалась Хитер Пирс. Мы еще не знаем, как и почему, но когда случается что-то необъяснимое, вроде этого, мы должны обратиться в полицию. Секретарь больницы уже звонит туда. Я хочу, чтобы вьг были смелыми и разумными, какими вы и будете, я знаю. Думаю, до прибытия полиции лучше не обсуждать то, что произошло. Вы заберете свои учебники, и сестра Гудейл отведет вас в мою гостиную. Я закажу вам крепкого кофе, и его скоро принесут вам. Вам все понятно?

Раздалось нестройное бормотание:

— Да, Матрона.

Мисс Тейлор обратилась к мисс Бил:

— Мне очень жаль, но это значит, что вам тоже придется здесь задержаться.

— Конечно, Матрона, я все поняла.

Их глаза встретились в смущенном размышлении и молчаливом сочувствии.

Но позднее мисс Бил с некоторым ужасом припомнила банальность и неуместность своей первой осознанной мысли:

«Это будет моя самая короткая инспекция за весь период работы. Что же я скажу в Комитете?»

5

Несколькими минутами раньше четыре человека в демонстрационном зале выпрямились и посмотрели друг на друга, побледневшие от ужаса и совершенно измученные. Хитер Пирс скончалась. Она была мертва по всем критериям, законным или медицинским. Они понимали это последние пять минут, но упорно продолжали бороться за ее жизнь, не проронив ни слова, как будто еще оставался малейший шанс, что остановившееся сердце снова станет пульсировать. Мистер Куртни-Бригс сбросил пиджак, собираясь спасать девушку, и теперь его жилет был нещадно забрызган кровью. Он смотрел на расползающиеся пятна, нахмурившись и сморщив нос, как будто впервые имел с ней дело. Открытый массаж сердца, проведенный в таких необычных обстоятельствах, оказался бесполезным. Мистер Куртни-Бригс удивительно перепачкался, подумала Матрона. Но ведь попытка массажа была оправданна! У них не было времени перенести девушку в операционную. Досадно, что сестра Гиринг вытащила пищеводную трубку. С ее стороны это была естественная реакция, но трубка могла быть последним шансом бедняжки Пирс. Если бы трубка оставалась на месте, они могли бы немедленно промыть ей желудок. Но попытка ввести другой шланг через ее ноздри была затруднена спазматическим дыханием девушки, и когда ее все же удалось протолкнуть, было уже слишком поздно, и мистеру Куртни-Бригсу пришлось вскрыть грудную клетку и применить единственную оставшуюся меру — открытый массаж сердца. Героические усилия мистера Куртни-Бригса были всеми оценены. Жаль только, что они оставили тело девушки таким жалким и искромсанным, а демонстрационная комната вся пропахла кровью, как скотобойня. Лучше бы все это сделать в операционной, скрыто и облагороженно, с помощью хирургических инструментов. Первым заговорил именно мистер Куртни-Бригс:

— Эта смерть не была естественной. Помимо молока, в этой пище было еще что-то. Но думаю, это всем ясно. Нам лучше позвать полицию. Я поеду в Скотленд-Ярд — так случилось, что я там знаю кое-кого. Одного из помощников комиссара.

Всегда он кого-нибудь знает, неприязненно подумала Матрона. Ей захотелось противоречить ему. После потрясения она была раздражена, и каким-то необъяснимым образом ее раздражение сконцентрировалось на нем. Она спокойно сказала:

— Нужно позвать местную полицию, и я думаю, секретарь больницы этим займется. Сейчас я свяжусь с мистером Хадсоном по внутреннему телефону. Они сами позвонят в Скотленд-Ярд, если сочтут это необходимым, хотя я не могу представить, зачем им это делать. Но в любом случае решение остается за старшим констеблем, а не за нами.

Она направилась к телефону, висящему на стене, обойдя согбенную фигуру мисс Рольф. Старшая преподавательница по-прежнему стояла на коленях. Матрона подумала, что она походит на героиню из викторианской мелодрамы со своими печальными глазами на смертельно бледном лице, с выбившимися из-под оборок чепца черными волосами и испачканными в крови руками. Мисс Рольф медленно поворачивала их и изучала пятна крови с отстраненным, задумчивым интересом, как будто она тоже с трудом верила, что это настоящая кровь. Она сказала:

— Если есть подозрение, что это преступление, должны ли мы трогать тело?

Мистер Куртни-Бриге резко заявил:

— Я не намерен перемещать тело.

— Но мы не можем оставить ее здесь, в таком состоянии! — визгливо возразила мисс Гиринг.

Хирург ожег ее яростным взглядом:

— Дорогая моя, девушка умерла! Она мертва! Какое имеет значение, где мы оставим ее тело? Она ничего не чувствует, абсолютно ничего не понимает. Ради бога, не начинайте разводить сантименты вокруг смерти. Главное наше унижение состоит в том, что нам всем суждено умереть, а не то, что потом случится с нашим телом.