Сатир и Муза - [30]

– Вставай, – прошептал он. Оля покорно оперлась на локти, приподняв попку навстречу «лучику». Он пошелестел презервативом и…

Оля сама не догадывалась, насколько близко она находилась к оргазму! Алёша навалился на неё, крепко сжимая бёдра. «Лучик» достал до самой стенки матки и натянул её. Глубокими и сильными движениями, Алёша переносил свой центр тяжести вперёд так, что точкой равновесия оказывалась именно головка «лучика» в самом дальнем положении. Оля ощущала себя надетой на «лучик», как на копьё, и совершенно потеряла голову. Границ оргазма, его начала, конца она не ощущала совершенно. Ей было так хорошо, что она не помнила ничего, кроме имени, которое кричала:

– Алёшенька! Алёшенька! Алёёёёёёша!

Радио играло «А я иду в оркестр на репетицию», и Агузарова своим речитативом словно задавала темп. Наконец Алексей покачнулся, взрываясь как-то особенно страстно, и «малютка» не выдержала. Ножки той части, которая раскладывалась вперёд, хрустнули и подломились.

– Я думала, у тебя так не получится! Ой, что я говорю! – но Алексей сделал вид, что не заметил вырвавшейся у неё бестактности. «Оказывается, муж круче! В чём-то. Но сейчас она со мной!» – Алексей всю жизнь стеснялся незначительных, по его мнению, размеров своего хозяйства. И вот эта случайная поза, подарившая Олечке экзотическое удовольствие, наполнила его гордостью гиганта.

На сломанной кровати полежать уже не получалось. Пока Алексей рассматривал повреждения, а ему для этого пришлось зажечь свет, Ольга подошла к холсту и с любопытством приподняла край простыни, которой тот был накрыт. Это был карандашный набросок девушки, стоящей к зрителю спиной, на восемь часов. Сдёрнув простыню совсем и присмотревшись к паутине штриховок и исправлений, она узнала сначала свою любимую юбку, а потом себя. От удивления её глаза полезли на лоб:

– Это я? Почему сзади? Ты по памяти это рисовал? – обрушила она на Алексея шквал вопросов. Тот засмущался и замямлил:

– Ну, это пока только идея, наброски, да, я потом хотел тебе сказать, когда портретную часть буду рисовать, попросить тебя о позировании хотел, но стеснялся.

– Дурачок! – Оля была удивлена тем нюансом их отношений, который ей только что открылся, и была удивлена приятно. – Это же здорово! Я тебе обязательно как-нибудь попозирую.

– Но это будет долго. Готова терпеть? Портрет будет двойной.

– Как это?

– Я потом расскажу, можно? Просто я не уверен, что у меня получится, и не хочется раньше времени… Вдруг придётся бросить, и… некрасиво будет… Ты понимаешь меня?

– Странный ты. Ну как скажешь. А что за идея?

– Потом скажу. Я ещё сам не созрел, – его глаза оживленно блестели. Ольга поняла, что в нём сейчас говорит не гурман-любовник, а художник. Она позабыла свои сексуальные впечатления и крепко задумалась.

Карпова вышла на тёмную улицу и, оказавшись в свете фонаря, обернулась, чтобы найти глазами его окна. Алексей действительно стоял у окна, провожая её взглядом. Ей не нужно было видеть выражение его лица и глаз. И так всё было понятно. Ольга в знак благодарности присела в книксен.

Глава 3

2008 год, 20 октября, понедельник, утро.

«Ну ладно. Пора», – и Алексей заставил себя погрузиться в работу. Боль в спине переместилась выше и стала ноющей. Она регулярно преследовала его во время личных кризисов. Видимо, опускались почки. Сейчас предстояло решить, от какого актива нужно избавиться, чтобы его сотрудники получили зарплату в срок. Звонарёв ещё раз осмотрел состав портфеля. «А! Вот оно!» – подумал он с какой-то мазохистской мстительностью, увидев акции ВТБ. Когда-то именно Алексей настоял на участии в «народном» IPO, считая ВТБ недооценённым. И с тех пор особенно болезненно переживал драматичность падения этих бумаг. «ВТБ-24, ВТБ-12, ВТБ-6, ВТБ-3, ВТБ-2…», – этот грустный анекдот, всплывший в памяти по старой доброй привычке веселить самого себя в трудные моменты, вызвал у Алексея лишь гримасу. «На фиг!» – решил он, открывая «мышкой» «стакан» биржевых котировок акций ВТБ. Эта бумага как раз стоила чуть больше трёх копеек за штуку, и Звонарёв следующим щелчком зафиксировал убыток почти в 80 % от суммы вложений. Следующая малодушная мысль должна была констатировать очередное разочарование Алексея в нашем государстве, но он сдержался.

2003 год, 4 июля, пятница, утро.

У Ольги был свой маршрут на работу. Они жили на улице Старый Гай в хрущёвке, доставшейся Стасу от бабушки. Стас предпочитал ходить до метро пешком, пересекая железную дорогу. Получалось довольно долго, а зимой и холодно, но он радовался такой возможности делать прогулки.

Вставать ей приходилось раньше, чем Алексею, потому что она дисциплинированно отстаивала все пробки по дороге. Ну, почти все.

Ольга сделала макияж ещё до эстакады и, не выключая потолочный плафон, открыла книжку. Чтение не пошло. Справа послышался скрежет. Мужик на «Ауди» сложил её зеркальце и, заметив, как она тянется через салон, сам опустил своё стекло и вернул зеркальце на место.

– Лучше за рулем не читать, – услышала она его снисходительный голос, но ничего не ответила.

Какая-то старушка, которой вежливая Оля уступила дорогу вне «зебры», всё равно обматерила её. Слов слышно не было, и Карпова спокойно выдержала полный ритуальной классовой ненависти взгляд старушки.