Сатир и Муза - [29]

– Теперь я тебя покормлю, – он принялся собирать с груди икру «лучиком» и с него кормить Олю. Она ссасывала с «лучика» икру, как сосут мороженое. «Супер»! – больше никаких мыслей не было. Его возбуждение стало чрезмерным, и «лучик» своей твердостью стал мешать еде. Ольга перебралась на стул, Алёша в третий раз нанёс икру ей на грудь. Теперь собирать икру вздыбленным, как копье, «лучиком» и подавать её в рот было удобнее. По-видимому, Оля уже наелась икры, потому стала задерживать «лучик» во рту дольше, чем нужно. Алексей понял это, снова переместил её на стол и решил: «Пора»!

Он перешёл в торец стола и, полюбовавшись задранными к потолку идеальными ножками Олечки, ждущей текущей «пусечкой», неспешно и аккуратно ввёл «лучик» внутрь. В этой позе у него не было никакого напряжения. Он чувствовал себя музыкантом, он управлял своим и её вожделением так, как хотел, снижая чувственный накал для себя и убыстряя оргазм для неё. Ножки Оли он подпирал плечами под икры, а руками крепко сжимал её за бедра. Иногда он снижал темп, чтобы полюбоваться, как мокрый чуть ли не дымящийся «лучик» выходит из «пусечки», чтобы снова войти в неё, раздвинув всей мощью головки тёмные блестящие губки. Ольга поняла цель его игры и послушно уступила оргазму. Алексей сделал паузу, повернул девушку на правый бок, и снова вошёл. А она снова… «уже всё»… теперь уже в этой позе, наслаждаясь тем, что «лучик» входит в неё не прямо, а под углом. Алёша перевернул её на левый бок и обрушил на Олечку третий оргазм. Она уже решила, что для неё хватит – всё нутро возбуждённо гудело от непокидавшего ощущения наполненности, поэтому она сползла на табуретку, едва Алёша снова прервался. Но он не позволил ей опустить ноги на пол – Оля осталась стоять на табуретке на четвереньках, выпятив попу, и в четвёртый раз Алёша проник в неё сзади, в её любимой позе. Четвёртого оргазма она уже не ощущала и не помнила, всё сливалось в одно непрерывное, уже переставшее усиливаться удовольствие. Ольга кричала в полный голос, не заботясь о соседях. Алексею стало трудно сдерживаться, он уже перестал чувствовать Олю. Поэтому он подошёл спереди и, крепко сжав её голову обеими руками («Можно подумать, я собиралась сопротивляться»), принялся глубокими рывками «динь-динить» Олю в ротик, заботясь только о том, чтобы она не поперхнулась. Сил ласкать его у неё уже не было – она покорно подставляла губы, ожидая его финала…

Когда Алёша мыл её в душе, Оля еле стояла на ногах. Её качало, то и дело она наваливалась своим телом на его плечо. Он поворачивал её. Его умение купать маленькую девочку было очевидно.

– Я сикать хочу, – Оля, в самом деле, ощутила себя маленькой и вошла в роль.

Его глаза загорелись как-то по-озорному:

– Сейчас!

Алёша властно раздвинул её ноги пошире и длинным средним пальцем правой руки нежно проник в «пусечку». Олю снова качнуло, и она наклонилась, чтобы лучше видеть, что он делает. Не видно было ничего. Алексей принялся мягкими нежными круговыми движениями массировать её переполненный мочевой пузырь изнутри, то находя, то теряя «точку G».

– Ах! – запищала Оля.

– Сикай! – попросил он, и она подчинилась.

Жёлтая жидкость беззвучно потекла ему в открытую ладонь, но Лёша продолжал играть внутри пальчиком, доставляя Ольге незабываемое удовольствие.

– Алёша, Алёша, Алёшенька, – жалобно причитала она.

Он снова её вымыл, обернул в полотенце и отнёс «осквернять супружеское ложе». Оля не сразу и поняла, что эта кушетка – единственная мебель в комнате, кроме DVD-двойки. Ей было совершенно всё равно, что он с ней собирается делать. Секса уже не хотелось. Наоборот – хотелось какой-то нежности, уюта. Но Алёша, чувствуя это её желание, всё сделал иначе.

Он положил её на правый бок, а сам пристроился сзади, прижавшись к спине девушки всем телом. «Ой, как сладенько», – подумала Ольга. Но Алёша просунул руку между её ног и ввёл спящий «лучик» в «пусечку».

– Пусть он внутри отдыхает, – прошептал он, и они растаяли в этой позе, блаженно закрыв глаза.

«Заснуть бы», – думала она.

«Не заснуть бы», – подумал он и пультом включил радио.

И они не заснули. Сколько прошло времени, Оля не поняла. Ей надоело лежать на боку, но на этой кушетке вдвоём иначе было никак не поместиться. Она заёрзала, переворачиваясь на спину, и Алексей сполз пониже, не желая извлекать «лучик» из «пусечки».

– Послушай! Мы «динь-динимся» каждый день. Ты вообще как?

– Да я сам удивляюсь. И по два раза получается, – он явно намекал на продолжение, зная, что она не сможет отказать. Оля закатила глаза.

– Это всё ты. Я чувствую себя каким-то музыкантом, когда касаюсь твоего тела. Оно просто великолепно. Везде!

– Уууу, – Оле понравились эти слова. – А мне так нравится быть твоим инструментом, – мурлыкнула она.

В углу комнаты она заметила что-то белое:

– Что там?

– Ты, – как ни в чём не бывало сказал он.

– Покажи! – она встрепенулась, но он удержал её. «Лучик» только-только начал подавать признаки жизни, и ему не хотелось отвлекаться. Он пристроил его поглубже и принялся ласкать её грудь:

– Потом…

Через несколько минут он сам поднялся и потянул её за бедро: