Саранча - [9]

Милан. Что это?

Дада. Милан, это корнфлекс. Ты же сам видишь.

Ах, да. Нужно добавить, что все слова иностранного происхождения Дада произносит в их оригинальном фонетическом виде, воспроизводя и ударение и интонацию. Так что корнфлекс звучит у нее как CoRRNflakes. Милан с трудом проглатывает.

Милан. Корнфлекс, а что еще?

Алегра начинает перечислять, с той же интонацией, что и ее мать, которая с гордостью наблюдает за ней и утвердительно кивает.

Алегра. КоРРНфлекс, папочка, молоко…

Милан храбро отправляет в рот вторую ложку.

Дада. …обезжиренное…

Алегра. Обезжиренное, разумеется, сухофрукты и …колбаса.

Милан выплевывает молоко, хлопья и кусок колбасы. Все это разлетается по столу.

Дада. Милан!

Милан. Как это колбаса?!

Дада берет бумажное полотенце, с отвращением собирает и вытирает со стола выплюнутую еду. Алегра ухмыляется.

Дада. Милан, смотри что ты наделал! (Обращаясь к ребенку) И ты, детка, что это еще за шутки такие?

Алегра умирает от смеха.

Дада. Колбаса в КоРРНфлексе! Где это видано?

Алегра так хохочет, что Дада не выдерживает. Теперь и Дада смеется вместе со своей дочкой, сначала сдерживаясь, а потом совершенно откровенно. Дада и Алегра веселятся от всего сердца, хотя Милана это действительно задевает. Дело в том, что Дада на самом деле не любит своего мужа. Она в этом никому бы не призналась, даже если бы ей предъявить все доказательства. Она будет утверждать, что вы страшно ошиблись. Потому что она живет в непоколебимом браке с Миланом уже десять лет и девять месяцев. Познакомились они студентами, на последнем курсе, когда Милан с трудом кончал, а Дада ждала, когда он кончит. Но у Милана была соответствующая фамилия, и этого для Дады было вполне достаточно. В таком контексте она и забеременела, а Милана даже ни о чем не спрашивала. А то, что в начале вызывает презрение, в середине пути начинает будить ненависть, и вот, чтобы не убить его, или того хуже — не развестись, Дада по прошествии десяти лет брака решилась на еще одного ребенка. Мнения Милана она, разумеется, опять не спрашивала. Сейчас Дада и Алегра смеются над оставшимся членом своей семьи (семьи в узком смысле слова), причем из-за того, в чем он действительно не виноват. Милан, взбешенный, встает из-за стола, открывает холодильник, что-то ищет. Ничего не находит, захлопывает дверь.

Дада. Милый, ты что, обиделся на своих девочек? Ну, не сердись. Мы это выбросим. И я приготовлю тебе другой завтрак!

Храбрости у Милана хватает на то, чтобы сердиться молча, но не хватает на то, чтобы отказаться от чего-нибудь, что предлагает Дада, поэтому он обиженно садится за стол и ждет, чтобы жена создала ему условия спокойно позавтракать. За его спиной Дада насыпает в другую тарелку новую порцию хлопьев, заливает их молоком.

Дада. Ну, вот, еще минутку и все будет в порядке…

Дада подмигивает дочери и сыпет в тарелку прямо из пачки соль, причем в огромном количестве. Маленькая негодница просто задыхается от сдерживаемого смеха. Дада весело ставит перед Миланом новое рвотное.

Дада. Вот, дорогой, пожалуйста. Твой завтрак.

Милан колеблется несколько секунд, мешает ложкой в тарелке, всматривается. Все выглядит нормально. Дада и Алегра садятся напротив него, смотрят на него.

Дада. Неужели ты нам не доверяешь?

А Милан глуп, поэтому доверяет. Набирает полную ложку, отправляет ее в рот. В тот же момент плюется, хлопья летят во все стороны. Мать и дочь задыхаются от смеха. Милан на самом деле потрясен. Своим плачущим голосом он бормочет.

Милан. Как тебе не стыдно.

Дада(тут же перестает смеяться. Встает, собирает выплюнутое). Ах, скажите, пожалуйста, сразу такие серьезные обвинения. Это была просто шутка.

Алегра тоже становится серьезной, потому что она во всем подражает своей матери.

Дада. Алегра, помоги маме.

Дада передает ей посуду, которую она уносит, у обеих одинаковые обиженные лица.

Дада. Если ты хочешь еще что-нибудь поесть, возьми себе сам.

Милан. «Еще что-нибудь»?

Дада (неожиданно хватается за живот, будто у нее что-то очень заболело. Тихо, но достаточно громко стонет). Ох.

Милан(не знает, верить или нет). Что с тобой? Тебе нехорошо?

Алегра(с тревогой жмется к матери). Мамочка…

Дада(держится за живот, хватает ртом воздух). Все в порядке. Подожди, детка…

Дада нежно обнимает Алегру. Придерживаясь за стол, садится.

Милан. Хочешь, давай вызовем врача?

Дада(адресует своему мужу улыбку, которая говорит: «Сейчас я чувствовала страшную боль, которая буквально через миг прошла, но я знаю, что она прячется где-то в моем теле и ждет следующей возможности напасть на меня»). Нет, дорогой. Все в порядке. (Как Мать Ребенка Розмари, придерживает свой живот и трогательно улыбается.) Это всегда так, когда я понервничаю. (Дочери) Иди ко мне, дорогая. (Алегра подходит к матери, обнимает ее.) Мы просто пошутили, а ты так рассердился… А ведь ты знаешь, что я неважно себя чувствую.

Алегра(смотрит на отца с ненавистью). Это ты виноват!

Дада. Да ладно, детка. Оставь папу в покое. Папа просто нервничает.

Милан смотрит на свою жену и ребенка, как они держатся вместе, прижимаются друг к другу, смотрит на свою жену, которая сохраняет на лице выражение сильного страдания, физической и духовной боли, смотрит на свою жену в двух экземплярах и знает, что она лжет. Тем не менее.