Сара Дейн - [23]

Сара не ответила. Она начала ощущать спад после предпринятых ею отчаянных усилий. Она презирала себя за неумение скрыть это от него; ей было не справиться с приступом дрожи, охватившей ее. Она сжалась в дальнем углу скамейки. Он мог делать что угодно: в ней не осталось ни сил, ни духа для сопротивления. Она с ненавистью смотрела в эти бледно-голубые глазки, на светлые кудряшки над ними: лицо ее дергалось от боли в том месте, где он нанес удар, и она чувствовала, что кровь выступила в том месте, где он расцарапал ей плечо. Она ненавидела его за эту боль и за унизительность их схватки, но она могла лишь смотреть на руки, которые причинили ей всю эту боль, руки, спокойно лежавшие на подлокотниках.

— Итак, ты шла в Аппельдор, Лиза? Ну-ну, я сам туда отправлюсь через день-другой. И ты со мной поедешь — я тебя туда отвезу. А до того ты проведешь время здесь, в «Ангеле».

Она рванулась вперед.

— Я не останусь здесь! Не останусь! Ты меня не заставишь!

— Не заставлю? Вот как? — продолжал он, делая такую гримасу, как будто ее слова его больно задели. — Да со мной ведь не соскучишься — я тебе обещаю. И вообще — какого еще мужика может желать женщина с таким темпераментом? Ты не будешь одинока, по крайней мере, пока рядом Гарри Тэрнер.

Она слушала его, а сердце холодело от страха.

— Кроме того, — добавил он, — у меня тут и умные книжки есть, что тебе по вкусу будет, если только ты захочешь разнообразия после Гарри. Там наверху есть книжки…

Он снова разразился хохотом, уловив выражение ее лица.

— Ты что, про это думаешь? — Он ткнул пальцем в сторону коридора, ведущего в кухню. — Да, она мне мать, что говорить. Но, — здесь он подмигнул, — папаша мой — это другое дело! Он истинный джентльмен, хоть и не брезгует приехать навестить сыночка время от времени.

Вдруг лицо его стало жестким, а сжатый кулак с грохотом обрушился на стол.

— И, черт побери, Лиза, мною-то можно гордиться гораздо больше, чем сыночками от его благородной жены! Да я и образован лучше, будь уверена, да и голова у меня лучше в делах соображает, чем у этих ослов. Они все трое родились в неге и холе. Они и четверти того не сделали, что сделал я в своем возрасте, — я и богаче буду, чем все они вместе взятые. Вот увидишь!

Он замолчал и слегка приподнял ногу в хорошо пригнанном начищенном сапоге: казалось, вид его доставляет ему удовольствие, потому что, снова взглянув на Сару, он уже не хмурился.

Он тихо произнес:

— Хозяин придорожной гостиницы всегда интересуется теми, кто проходит мимо в ночи и тьме, кто прячется в канавах возле нее. — Он постучал каблуком ботинка об пол, все еще мягко обращаясь к ней: — Ты мне наврала, Лиза. Каждое твое слово — вранье. Но я от тебя добьюсь правды. Кто ты? Откуда взялась?

Она ничего не сказала.

Он снова наклонился вперед, сидя на краешке стула; голос его уже утратил спокойствие.

— Отвечай! Слышишь… отвечай мне!

Прямая спина Сары плотно прижалась к высокой спинке скамьи. Она сознавала, что ее история, неправдоподобная и неудачно выдуманная, будет неубедительна. Он будет ее допрашивать, пока не добьется правды, а правда только ухудшит ее положение. Он тогда поймет, что может держать ее здесь, в таверне, ничего не опасаясь, сколько захочет. Преследователи ни за что не станут ее искать в таком заклятом месте, как «Ангел». А этот человек, сидящий перед ней, который гораздо умнее многих, хоть и неуравновешенный и безумный подчас, наверняка именно он и организовал банду контрабандистов, о которых рассказывают, что они используют это место как перевалочный пункт. В фанатичном блеске его глаз она не заметила жалости — ей грозит та же участь, что и его матери и Дэниелю. Она содрогнулась при мысли, что ее ждет, пока она не выберется отсюда или когда она ему наскучит.

— Отвечай! — орал он, снова в нетерпении занеся руку: казалось, его собственная мощь является для него постоянным источником соблазна.

Она медленно произнесла:

— Я…

Внезапно он переключил свое внимание на дверь, на лице его появилось настороженное выражение. За воем ветра он уловил топот конских копыт по булыжнику. Он вскочил на ноги и задул все свечи, кроме одной.

Сара с невольным почтением и страхом наблюдала за тем, как он стоит, массивный, твердо опирающийся на расставленные ноги, в ожидании глядя на дверь.

Они услышали громоподобный грохот кулаков по двери. Мужской голос закричал:

— Открывайте, вы, там!

Гарри не шевельнулся. Он ничего не сказал, но на лице его отразилась нерешительность. Он шагнул вперед и заколебался. Его мать молча появилась из кухонного коридора, свеча ее стала еще одной светящейся точкой в потемках.

Грохот раздался снова, властный и настойчивый.

— Откройте! Моя лошадь охромела. Мне нужно пристанище! — Человек снаружи переждал немного и снова забарабанил: — Откройте! Откройте!

Сара в отчаянии переводила взгляд с Гарри на дверь. Кто бы там ни стучался, он не был сообщником этой пары. Это был кто-то, неосведомленный о репутации гостиницы или находящийся в полном отчаянии и ищущий убежища на ночь. Мозг работал очень быстро. Может ли она рискнуть молить его о помощи? Ей не приходится ждать жалости от Гарри, но от незнакомца за дверью можно ждать хоть малейшей надежды на защиту. Саднящая боль в лице и воспоминание о руках, шарящих по телу, подсказали ей, что хуже ей не будет, кем бы незнакомец ни оказался.