Саня Дырочкин — человек общественный - [13]
Галина Ивановна вежливо попросила:
— Успокойтесь, Екатерина Семёновна. Байкин — честный мальчик. Он объяснит всё сам. Говори, Сева.
— Вашему Севе нужно ведро берёзовой каши! — крикнула зло кассирша.
Мы знали, что «берёзовой кашей» называют серьёзную взбучку. И Севка, мне кажется, в ту трагическую минуту готов был принять любое тяжёлое наказание.
— Вы ушли, — пытался объяснить Севка, — а Федя Поликарпов захотел ещё стакан чая… Я положил в кассу три копейки… Все видели. И нажал кнопку. А чек сдал в раздаточное окошко… Я был ответственным за сегодняшний завтрак. Я старался.
— Но разве ты знал, на какую нажимать кнопку?! Ты что, учился на кассиршу?! — кричала кассирша.
— Нет, не учился, — тихонько пробормотал Севка. — Но я нажал всего один раз, а выбилась тыща…
Галина Ивановна сурово глядела на Байкина.
— Какое легкомыслие, Сева! — воскликнула она. — Нет, не легкомыслие даже, а больше!
Екатерина Семёновна подхватила:
— Вот-вот! Сегодня ты, мальчик, выбил тыщу стаканов чая, завтра выбьешь десять тысяч тарелок супа, а послезавтра — сто тысяч порций мяса! А деньги? А недостача?!
Я подумал: ну и денёк! Сначала владелец машины, потом ограбленная Севкой касса! Нужно быть осторожнее с полезными делами.
— Простите меня, Екатерина Семёновна! — извинялся Байкин. — Я больше никогда не буду кассиршей!
Но Екатерина Семёновна не собиралась прощать Севку. Она, уходя, так сильно хлопнула дверью, что на пол повалились все орфограммы.
После уроков я попросил звёздочку задержаться, обсудить Севкин поступок.
— Товарищи! — начал я грустно. — Сегодня Байкин едва не ограбил кассиршу на девятьсот девяносто девять стаканов чаю, что равняется в сумме двадцати девяти рублям девяносто семи копейкам.
Севка украдкой глотал слёзы.
— Но я же хотел как лучше! — воскликнул он. — Ты, Саня, знаешь!
— Знаю, — подтвердил я, очень жалея Севку. — Но что делать, если преступление всё-таки было.
— Было, — уныло кивнул Севка.
— Нужно придумать Севке исправительно-трудовые работы, — сказал Фешин. — Пусть делами доказывает, что он хороший.
Люська повела плечами:
— Мы для себя-то работу не можем придумать, а здесь — преступник.
— Что значит «не можем»?! А перевод стариков через дорогу?! — напомнила Майка.
— Ему недостаточно перевода, — усомнилась Люська. Ей явно хотелось усилить наказание Севке.
— Смотря как он будет стараться, — вступился я за друга.
— Что есть силы, Саня! — выкрикнул Севка.
Встречу назначили на четыре. Решили, что вся звёздочка, кроме Майки и Татки (они сегодня заняты переноской виолончели) выйдет к магазину «Юбилей».
Проголосовали единодушно, но Поликарпов почему-то так и не опустил руку.
— Что, Федя? — спросил я.
— Я не смогу сегодня, — сказал Поликарпов. — Мне нужно сходить за сестрёнкой в садик, потом ещё мама просила купить хлеба, картошки и мыла. — И Федя вынул из кармана рубль и показал ребятам.
Молчание было долгим.
— Что-то маловато денег на такую уйму товаров! — усомнился Фешин, хотя сам, как известно, никогда не ходил за картошкой.
— Столько и стоит! — сказал Федя.
Все поглядели на Люську: что-что, а цены-то она хорошо знала!
Люська кивнула.
— Если Федя не может, — явно обрадовался Севка, — то я готов за него поработать, буду переводить за двоих.
— Запросто! — поддержал я друга.
Было приятно, что Севка от пережитого горя стал много добрее.
Но Федя продолжал нам не верить… «Трудно ему живётся, — думал я, возвращаясь домой. — Пора бы с ним поговорить обо всём откровенно…»
К «Юбилею» я пришёл последним. И Люська, конечно же, упрекнула меня:
— Уже час здесь толкаюсь. Обошла магазин двадцать четыре раза, не знала, что и подумать…
Она вынула из кармана блокнот и показала запись: «Дефицит на сегодня».
— Выписала стоимость, размеры, импорт… Нужно чётко знать, что рекомендуешь пешеходам.
— А если пешеходу ничего не нужно? — спросил я.
Учительская строгость появилась на Люськином лице.
— Всем обязательно что-нибудь нужно, — сурово заметила она. — К примеру, я только что выяснила, что на прилавках вот-вот появятся вьетнамские будды, пятьдесят ре штука…
— Будды? — переспросил Севка, старательно записывая каждое Люськино слово. Можно было понять, отчего так старается Байкин.
— А с чем их едят, ты не скажешь? — осторожно спросил он.
Люська расхохоталась.
— Темнота! Будда — это же статуэтка, деревянный божок, для уюта прекрасная вещь. Были бы у меня деньги, я бы и сама не отказалась от будды.
— А что-нибудь подешевле? — робко выяснял Севка. — Возможно, не у каждой старушки имеются такие деньги.
— Тогда можешь посоветовать… заколки. — Люська перевернула страничку в своём блокноте. — Рубль пятьдесят штука. Их днём с огнём не сыщешь…
— Но зачем же старикам заколки? — поразился я.
Люська нас пожалела:
— А если старушке под сорок?! Она же моментально поскачет в отдел мелкой галантереи, произнести не успеешь.
— Мне кажется, люди сами знают, что им нужнее в «Юбилее». Может, ограничимся переводом через дорогу? — сказал я.
Мои слова огорчили Люську:
— Но где же я смогу применить свои знания?!
Что верно, то верно!
— Если хочешь, рекламируй, — подумав, сказал я. — В конце концов, реклама — добровольное дело.
В повести «Версия» С. Ласкин предлагает читателям свою концепцию интриги, происходящей вокруг Пушкина и Натальи Николаевны. В романе «Вечности заложник» рассказывается о трагической судьбе ленинградского художника Василия Калужнина, друга Есенина, Ахматовой, Клюева... Оба эти произведения, действие которых происходит в разных столетиях, объединяет противостояние художника самодовольной агрессивной косности.
Известный петербургский писатель Семен Ласкин посвятил семье Дырочкиных несколько своих произведений. Но замечательная история из жизни Сани Дырочкина, рассказанная от имени собаки Моти, не была опубликована при жизни автора. Эта ироничная и трогательная повесть много лет хранилась в архиве писателя и впервые была опубликована в журнале «Царское Село» № 2 в 2007 году. Книга подготовлена к печати сыном автора — Александром Ласкиным.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Документальная повесть С. Ласкина «Вокруг дуэли» построена на основе новейших историко-архивных материалов, связанных с гибелью А. С. Пушкина.Автор — писатель и драматург — лично изучил документы, хранящиеся в семейном архиве Дантесов (Париж), в архиве графини Э. К. Мусиной-Пушкиной (Москва) и в архивах Санкт-Петербурга.В ходе исследования выявилась особая, зловещая роль в этой трагедии семьи графа Григория Александровича Строганова, считавшегося опекуном и благодетелем вдовы Пушкина Натальи Николаевны.Книга Семена Ласкина читается как литературный детектив.
Повести ленинградского писателя Семена Ласкина написаны о наших современниках. «На линии доктор Кулябкин» — повесть о враче «скорой помощи». Действие ее протекает за одно суточное дежурство, при этом раскрывается жизнь врача, человека скромного, бескомпромиссного, обладающего талантом доброты. О врачах же — повесть в рассказах «Несколько историй из врачебной практики», «Абсолютный слух» — повесть о школе, «Лестница» и «Боль других» — повести о молодежи, о поисках собственного пути в жизни. «Евдокия Леонтьевна» — повесть о простой русской женщине, полной любви к людям.
Около пятидесяти лет петербургский прозаик, драматург, сценарист Семен Ласкин (1930–2005) вел дневник. Двадцать четыре тетради вместили в себя огромное количество лиц и событий. Есть здесь «сквозные» герои, проходящие почти через все записи, – В. Аксенов, Г. Гор, И. Авербах, Д. Гранин, а есть встречи, не имевшие продолжения, но запомнившиеся навсегда, – с А. Ахматовой, И. Эренбургом, В. Кавериным. Всю жизнь Ласкин увлекался живописью, и рассказы о дружбе с петербургскими художниками А. Самохваловым, П. Кондратьевым, Р. Фрумаком, И. Зисманом образуют здесь отдельный сюжет.
В издание вошли сценарии к кинофильмам «Мандат», «Армия «Трясогузки», «Белый флюгер», «Красные пчёлы», а также иллюстрации — кадры из картин.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу вошли две повести известного современного македонского писателя: «Белый цыганенок» и «Первое письмо», посвященные детям, которые в трудных условиях послевоенной Югославии стремились получить образование, покончить с безграмотностью и нищетой, преследовавшей их отцов и дедов.
Так уж повелось испокон веков: всякий 12-летний житель Лонжеверна на дух не переносит обитателей Вельранса. А каждый вельранец, едва усвоив алфавит, ненавидит лонжевернцев. Кто на уроках не трясется от нетерпения – сбежать и проучить врагов хорошенько! – тот трус и предатель. Трясутся от нетерпения все, в обеих деревнях, и мчатся после занятий на очередной бой – ну как именно он станет решающим? Не бывает войны без трофеев: мальчишки отмечают триумф, срезая с одежды противника пуговицы и застежки, чтоб неприятель, держа штаны, брел к родительской взбучке! Пуговичная война годами шла неизменно, пока однажды предводитель лонжевернцев не придумал драться нагишом – позора и отцовского ремня избежишь! Кто знал, что эта хитрость приведет затянувшийся конфликт к совсем не детской баталии… Луи Перго знал толк в мальчишеской психологии: книгу он создал, вдохновившись своим преподавательским опытом.
Эта книга о людях, покоряющих горы.Отношения дружбы, товарищества, соревнования, заботы о человеке царят в лагере альпинистов. Однако попадаются здесь и себялюбцы, молодые люди с легкомысленным взглядом на жизнь. Их эгоизм и зазнайство ведут к трагическим происшествиям.Суровая красота гор встает со страниц книги и заставляет полюбить их, проникнуться уважением к людям, штурмующим их вершины.
Книга «Саня Дырочкин — человек семейный» — первая повесть из известного цикла об октябренке Дырочкине и его верном спутнике и товарище собаке Моте, о том, какой октябренок был находчивый и самоотверженный, о том, как любил помогать маме по хозяйству.Повесть печаталась в сокращённом варианте в журнале «Искрка» №№ 1–4 в 1978 году.