Саня Дырочкин — человек общественный - [12]
Раздевалка, конечно, была закрыта. Пришлось ждать звонка под лестницей, где, как известно, мы с Севкой любили проводить свои секретные переговоры.
В этот раз мы дрожали от страха и, только когда шум перемены стал затихать, вышли.
И тут же нос к носу мы столкнулись с Евгением Павловичем.
— Та-ак! — сказал он, не до конца понимая, откуда мы появились. — Значит, вы из тех, кто думает, что физкультура не нужна современному человеку?..
— Вообще-то мы не из тех, — попытался возразить Севка, но очень робко.
Евгений Павлович наших возражений даже не расслышал.
— Да, да, — усиливал своё наступление Евгений Павлович, — вы из тех, кто предпочитает поспать до десяти утра?! Вот настоящий отдых!
— Нет, мы не из тех! — испуганно повторил Севка, как попугай.
Евгений Павлович наконец рассмотрел наши мокрые брюки.
— К тому же вы из тех, кто обожает носиться по лужам. Конечно, это приятнее, чем работать на шведской стенке, выжиматься на турнике, прыгать через коня! Понимаю тебя, Байкин.
— Я не из тех, — сдавленным голосом произнёс Севка, кажется, уже готовый заплакать.
Зазвенел звонок. Евгений Павлович пошёл в другой класс на урок.
Севка облегчённо вздохнул.
И тут Евгений Павлович обернулся.
— В настоящем спорте, — сказал он, — не явившемуся без уважительной причины записывается поражение…
Теперь уже я сделал попытку объяснить ситуацию учителю:
— Мы случайно… Мы помогали человеку, попавшему в беду…
Но Евгений Павлович и меня не услышал, он строго произнёс:
— Поэтому я, Дырочкин и Байкин, ставлю вам по заслуженной двойке.
— Большое спасибо! — абсолютно невпопад сказал перепуганный Севка.
На втором уроке мы с Байкиным старались изо всех сил, хотелось доказать, что прогул был случайным. Тянули руки, были очень активны, а когда наступила большая перемена, я решил, что пришла пора отличиться.
Как командир звёздочки, я поручил Севке быть ответственным по столовой.
Звёздочка имела постоянное место, стол у окна. На завтрак каждый получал булочку, чай и кашу.
Севка действовал чётко, чувствовал себя опытным дирижёром, наша звёздочка кончала завтракать первой.
— Поел, отнеси посуду, — покрикивал Севка. — Может, кому добавки? — интересовался он, проявляя внимание и чуткость. — Кашу? Чай?
Федя неожиданно поднял руку:
— Мне ещё чаю.
— Придётся доплатить три копейки.
Стало жалко Севку. Все кончали завтрак, а Байкин, как дежурный, не мог начать кашу.
Я предложил помощь.
— Ты поешь, а я принесу.
Я сразу же направился к кассе, но оказалось, что кассирша куда-то вышла. Вероятно, решила, что завтрак окончен.
— Начинаем строиться! — поторопила Галина Ивановна.
Севка стремительно доедал кашу.
— Давай три копейки, — подбежал он ко мне. — Что стоишь?! Действовать нужно!
— Не видишь? Нет кассирши, — сказал я.
— Ерунда, — воскликнул Севка. — Можно справиться без кассирши, готов спорить!
Несколько секунд он изучал цифры, подмигнул мне и лихо нажал на клавиши. Касса послушно заурчала. Что-то в ней ухнуло и чихнуло, в Севкиных руках появился чек.
Байкин гордо поглядел на меня и пошёл к раздаточному окошку.
— Стаканчик чая, — вежливо попросил он.
Женщина в белой куртке приняла чек.
— Можешь работать кассиром! — похвалил я.
— Запросто! — ответил Севка. — Нажимаешь на кнопки — и нет вопросов!
И он понёс стакан Феде.
Дела на уроке шли своим чередом. Под диктовку Галины Ивановны мы писали глаголы. Вдруг дверь приотворилась, и в класс заглянула кассирша из школьной столовой. В её глазах стояли слёзы.
— Что случилось, Екатерина Семённа?! — воскликнула Галина Ивановна.
Все подняли головы. Только Севка продолжал писать. Он немного отстал при диктовке и теперь воспользовался остановкой, догонял ребят.
— Несчастье! — всхлипнула кассирша. — Я обхожу всех, кто завтракал в большую перемену…
Севка наконец отложил ручку.
— …У меня выявилась значительная недостача. — Кассирша платком промокала слёзы.
Галина Ивановна нахмурила брови, в её голосе прозвучали металлические нотки:
— Надеюсь, вы не думаете, что виноваты в этом мои дети?!
— Я вообще никогда ничего не думаю, — сказала кассирша, — только, пожалуйста, объясните, каким образом в раздаточном окошке оказался чек… на тридцать рублей ноль-ноль копеек?! И почему в кассе нет таких громадных денег?! Последний мальчик, говорят, взял один стакан чая, тогда как выбита тыща стаканов.
И Екатерина Семёновна подняла над головой белый квадратик чека с дыркой в серединке.
Севка стал сразу же смертельно бледным. Вылитый покойник, одно лицо.
— Беда! — оплакивала себя кассирша. — Из каких денег я должна оплачивать недостачу?!
Класс молчал. Никто не знал, как помочь пострадавшему человеку.
И тут Байкин стал поднимать руку. Он это делал медленно и тяжело, точно к его ладони был привязан огромный груз.
— Ты что-то хочешь сказать, Сева?! — тихо и даже ласково спросила Галина Ивановна. — Может, ты что-нибудь знаешь?
Севка открыл рот, но никто его слов не расслышал. Кажется, у него стал заплетаться язык от горя.
— Кажется, это я… я… всё перепутал… — снова произнёс Севка.
— Ты?! — не поверила Галина Ивановна. — Но зачем тебе столько чая?!
А кассирша вдруг закричала:
— Вот он, вот мой разоритель! Пускай он скажет, куда делись ещё девятьсот девяносто девять стаканов?
