Санта действительно существует? - [17]
Стоит ли вам так поступить?
А если вы должны поверить в Санту, следует ли считать, что он действительно существует?
С одной стороны, очевидно, что да. Если каждый должен верить в то, что нечто существует, следовательно, оно существует. Возьмем, к примеру, силу тяготения. Если вы хотите понять, как функционирует наш мир, то вы должны ее учитывать. Соответственно, она существует.
Но есть и аргументы sed contra, как говаривал святой Фома12, то есть «с другой стороны». Давайте предположим, что все виды живых существ во Вселенной, которые понимали, что они живут на планете, в конце концов изобретали ядерное оружие и уничтожали самих себя. Надеюсь, это неправда и я не взлечу на воздух, пока работаю над книгой, но давайте допустим, что такое теоретически возможно. Из триллиона разумных видов, существующих в нашей Вселенной, миллиард понял, что живет на планетах, — и полностью исчез. Что ж, тогда нам не стоит верить в то, что мы тоже живем на планете, иначе и нас может постигнуть подобная участь. Но Земля от этого не перестанет быть планетой, верно? Чтобы запретить всему миру думать о планетах, нужно для начала подумать о планетах, то есть признать, что и мы живем на одной из них! Точно так же нам стоило бы верить в то, что Санта существует, пусть в действительности это и не так. Сложно сформулировать. Стоит, но не стоит? Верить, но не верить? Одна половина нашего сознания верит в Санту, а вторая — нет? А какая из них только что написала это предложение?
Теперь я начинаю сомневаться, действительно ли в мире существует разделение на благонамеренных заговорщиков и легковерных профанов. Каким образом заговорщики передают информацию о заговоре своим детям? Если заговор по-настоящему хорош, разве он не постарается уничтожить все сведения о себе и не прекратит в итоге существование? А когда он исчезнет и люди осознают, что наша Общиния — всего лишь выдумка, не случится ли еще одна «трагедия общинного поля»13? Или, может, последователи феи решат удвоить усилия, снесут все свои фермы, начнут строить храмы Общинии на полях, и в итоге расходы на строительство во много раз превысят издержки от разделения полей на частные пастбища? Как нам предотвратить такое развитие событий? Если ты сознательно сводишь людей с ума, невозможно предугадать, к чему это приведет!
С другой стороны, если заговор действительно работает как надо, что мешает заговорщикам придумать еще пару хитрых схем и в итоге получить всю власть, все деньги и всех женщин в мире? Для того чтобы система работала, нужно, чтобы кто-то оценивал и возможности заговорщиков, и глупость народных масс. А людей, способных обладать такими знаниями, не существует. Точно так же если я знаю, что спонтанность — это внутреннее побочное преимущество, я никогда не смогу стать спонтанным, ведь ни одна часть моего мозга не является носителем знаний, позволяющих добиться спонтанности. Получается, спонтанность — это внутреннее побочное преимущество, о котором никто не должен знать?
И что насчет Санты? Допустим, мы решили, что лучше всего врать себе и верить в него. Означает ли это, что мы по-настоящему верим в Санту, или нет? Судя по всему — и да и нет, причем как на личном, так и на общественном уровне. Но ведь отсюда мы и начинали! Путь логики завел нас в тупик.
Настало время пересмотреть предпосылки наших логических рассуждений. Возможно, говоря и думая о вещах, содержащих внутреннее противоречие, мы вовсе не делаем ошибки. Возможно, это как раз таки знак того, что мы правы. Во всех культурах, от самой глубокой пещеры в Тибете до магазинчика оккультных товаров на соседней улице, существуют традиции, говорящие, что нам следует принимать противоречия как должное, потому что они дают нам глубокие и важные знания о мире. Реальность, по их мнению, превосходит логику. Жизнь не постигнуть человеческой мыслью и не описать человеческим языком. Жизнь может одновременно быть А и не быть А. Эта альтернатива логике называется мистикой. Посмотрим, что она расскажет нам о Санте.
(Раздается звук ситара14…)
Часть II
Мистицизм
Глава 4
Палец, познакомься с Луной; Луна, познакомься с пальцем
Я провел детство в викторианском доме, расположенном в непрестижном и опасном районе Бруклина. В моем квартале не было убийств, но они случались неподалеку, прямо рядом с кондитерским магазином на проспекте. Мой отец снимал офис, перед которым располагалась реклама его адвокатской практики. В этом помещении была железная дверь и сигнализация, потому что однажды местные наркоманы залезли туда через потолок, чтобы украсть копировальную машину. Моя мать работала в местной школе и преподавала биологию ученикам, многие из которых использовали эту науку, только чтобы понять, как делать детей. В нашей семье не было принято делиться чувствами — мои родители пережили трагедию незадолго до моего появления на свет, и те эмоции, которые они могли выразить, были очень болезненными. Поэтому семейный разговор за нашим обеденным столом основывался на логике, о которой я уже рассказал в первой части книги. Но было и кое-что еще, а именно — мистицизм.
Впервые в науке об искусстве предпринимается попытка систематического анализа проблем интерпретации сакрального зодчества. В рамках общей герменевтики архитектуры выделяется иконографический подход и выявляются его основные варианты, представленные именами Й. Зауэра (символика Дома Божия), Э. Маля (архитектура как иероглиф священного), Р. Краутхаймера (собственно – иконография архитектурных архетипов), А. Грабара (архитектура как система семантических полей), Ф.-В. Дайхманна (символизм архитектуры как археологической предметности) и Ст.
Серия «Новые идеи в философии» под редакцией Н.О. Лосского и Э.Л. Радлова впервые вышла в Санкт-Петербурге в издательстве «Образование» ровно сто лет назад – в 1912—1914 гг. За три неполных года свет увидело семнадцать сборников. Среди авторов статей такие известные русские и иностранные ученые как А. Бергсон, Ф. Брентано, В. Вундт, Э. Гартман, У. Джемс, В. Дильтей и др. До настоящего времени сборники являются большой библиографической редкостью и представляют собой огромную познавательную и историческую ценность прежде всего в силу своего содержания.
Атеизм стал знаменательным явлением социальной жизни. Его высшая форма — марксистский атеизм — огромное достижение социалистической цивилизации. Современные богословы и буржуазные идеологи пытаются представить атеизм случайным явлением, лишенным исторических корней. В предлагаемой книге дана глубокая и аргументированная критика подобных измышлений, показана история свободомыслия и атеизма, их связь с мировой культурой.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.