Санта–Барбара II. Книга 1 - [32]

— Отец, ты понимаешь, что означают твои слова? Если поступить в соответствии с твоими советами, то этот негодяй Маккормик снова уйдет от ответственности!

СиСи пожал плечами.

— Но это не имеет для тебя существенного значения, Мейсон.

Тот вскипел.

— Как это не имеет?! — вскричал он. — Сколько раз можно оставлять безнаказанными подобные гнусные поступки?

СиСи покачал головой.

— Но если обстоятельства складываются таким образом, то я бы на твоем месте не стал возражать Мэри. Это она должна решать. Вопрос касается только ее и больше никого.

— А что, по–твоему, я уже совсем не имею никакого права вмешиваться в это дело? Что же я тогда за мужчина? Разве ты не понимаешь, что это означает для меня?

СиСи продолжал увещевать сына.

— Это никоим образом не заденет твоего самолюбия. Поверь мне. Это слишком личный вопрос, чтобы в него вмешивался человек, подобный тебе.

— Но ведь я люблю Мэри! Почему мы не имеем права решать все, что касается нас вместе?

— В данном случае, я вижу, что ты, Мейсон, хочешь в том, что он и сейчас настаивает на своем, не желая признавать собственную вину и собственного поражения.

СиСи молча слушал сына. Мейсон продолжал:

— К тому же Мэри слишком мягкий человек, она не может поставить жесткие условия и добиться их выполнения. Это не ее дело. Это дело мужчины. Вдобавок, неизвестно, что он может сейчас с ней сделать. Я вполне допускаю, что Маккормик может попытаться кулаками доказать свою правоту, у него хватит на это ума.

Мейсон снова попытался пройти мимо отца, но СиСи опять остановил его, крепко взяв за руку.

— Успокойся, Мейсон, ведь там сейчас находится и Джулия. Я думаю, что вдвоем они смогут справиться с Марком. Тебе нечего бояться.

Мейсон сокрушенно покачал головой.

— Отец, ты ничего не понимаешь! Ты раньше не встречался с Маккормиком, поэтому не знаешь, что это за человек, что он из себя представляет! Если сейчас оставить его в покое, он может натворить неизвестно что. По–моему, ты слишком спокойно рассуждаешь обо всем этом…

СиСи по–прежнему не хотел, чтобы Мейсон вмешивался в переговоры, которые сейчас проходили на крыше отеля «Кэпвелл».

Он умиротворяюще поднял руки и стал читать нотацию Мейсону. Тон его голоса был менторским, нудным, словно он исполнял роль приходского священника, наставляющего с церковной трибуны своих прихожан:

— Мейсон, успокойся. Ты не должен позволять себе совершать поступки, руководствуясь лишь собственными эмоциями. Любовь должна подчиняться не только велению сердца, но и велениям разума. К сожалению, в данном случае я вижу, что ты не хочешь услышать голос своего разума.

Ты слишком сильно давишь на Мэри и этим можешь добиться только того, что испортишь все дело. Смотри, сынок, как бы тебе потом не пришлось раскаиваться в своей излишней горячности и поспешности. Я думаю, что тебе стоит немного поостыть и более трезво разобраться во всем.

Мейсон недоуменно всплеснул руками.

— Отец, о чем ты говоришь? О какой трезвости и расчетливости может идти речь, если дело касается такого негодяя, как Марк Маккормик?

СиСи посмотрел на Мейсона с сожалением.

— К несчастью, я вижу, что ты не хочешь понять меня, сынок. Вспыльчивость и гневливость еще никогда не приводили к положительным результатам. А ты в своих поступках, да и вообще, во всей своей жизни больше руководствуешься сиюминутными, мгновенными эмоциями, не задумываясь о печальных последствиях, к которым они могут привести.

Мейсон поморщился.

— Отец, если ты по–прежнему будешь настаивать на том, чтобы я самоустранился от этого дела, то у тебя ничего не получится. Я не могу пустить все это на самотек. Понимаешь? Если оставить все это в руках Мэри, то ее сердечная мягкость и великодушие могут привести к тому, что у нас вообще ничего не получится. Наша семейная жизнь всегда будет находиться под угрозой. Мы должны сделать все, чтобы Марк Маккормик был надежно изолирован от нашей будущей семейной жизни, а этого можно добиться только в судебном порядке.

СиСи не скрывал своей горечи, по поводу слов, сказанных сыном. На лице его было написано такое глубокое разочарование, как будто Мейсон не оправдывал даже сотой доли его надежд.

— Ты перегибаешь палку, сынок. Если Мэри может договориться с Маккормиком сама, не прибегая к угрозам и судебному преследованию, то лучше поступить так.

Шантажом и нажимом в этом деле много не добьешься. Ты, конечно, можешь считать, что угроза судебного разбирательства заставит Марка отказаться от своих намерений, но, боюсь, тебя ждет горькое разочарование. Если Марк решит пойти на принцип, то ты не добьешься от него ничего, даже возбудив против него сотню уголовных дел. Ведь у тебя кроме собственных слов нет никаких конкретных доказательств для того, чтобы добиться его осуждения в судебном порядке.

Мейсон изменился в лице. Его щеки побледнели, глаза сверкали мрачным огнем.

— Это тебе Мэри сказала такое? — прерывисто дыша, бросил он в лицо отцу. — Или ты сам это выдумал?

СиСи разочарованно вздохнул.

— Мейсон, ты ничего не видишь вокруг себя. Ты замечаешь только собственные переживания, а ведь если бы ты посмотрел на Мэри внимательнее, то сразу увидел бы, как она страдает. Неужели ты не замечал ее глаз, ее лица? Посмотри, ведь она не спит ночами. Мейсон вызывающе вскинул голову.