Санный след - [34]

Но полиции России в первые годы начавшегося двадцатого века было не до научных открытий. Два года бушевала стихия народного бунта, потом страна долго приходила в себя. Сейчас, ко времени саратовского расследования, дактилоскопические картотеки только-только начали вводиться. Викентий Павлович понимал, что на них рассчитывать не стоит. А вот старый добрый бертильонаж пропустил через себя всех, кто хоть недолго пребывал в любой из тюрем державы. Так что если «Тихон Серков» был арестантом — а Петрусенко в этом не сомневался, — его карточка найдется и выдаст настоящее имя верзилы и всю его историю. А там…

Поскольку за Серковым наблюдение велось, полиция уже знала о старом барке на заброшенном причале, о его содержимом. И догадывалась, какие отношения связывают барк и «Приют». Но Серкова не трогали, нельзя было спугнуть его. К тому же в эти дни в городе был ограблен ломбард, и вокруг барка заметили скрытую суету. Узнав об этом, Петрусенко предположил, что Серков не преминет наведаться в «Приют», к Балычову. Нужно не пропустить этот момент.

Глава 23

«Штурман» заявил хозяину пансиона, что буквально через день-два отбудет вместе с юнгой к себе домой, в Астрахань. Поэтому было совершенно естественно ему подойти к Балычову днем, когда тот стоял у стойки, тихо переговариваясь с человеком, на чьей уродливой громадной голове выделялся шрам. Конечно, оба собеседника не могли знать, что еще минут за десять до прибытия Серкова Викентию сообщили: «объект» направляется в «Приют».

— Все, хозяин! — громкоголосо и радушно заявил он. — Семь склянок пробило! Смена мне прибыла. Так что сегодня вечером мы с Мишкой отчаливаем.

— Точно так-с, — поддакнул юркий юнга, вертящийся рядом. — На сборы, как всегда, полчаса?

— Ни минутой больше! Но… — «штурман» развел руками, — только после прощального сабантуйчика! Нельзя уезжать, не попрощавшись с хорошими людьми, морской закон! А мне здесь хорошо жилось. Так что, дорогой хозяин, прикажи накрыть вон тот стол на нашу небольшую компанию. Все, что есть лучшего, и эти красивые бутылки с джином! Он у вас отменный, настоящий напиток моряка!

Тут он радушно повернулся к Серкову, захрипел весело:

— Вас я тут уже видел. Друг хозяина? Значит, и мой друг, причаливайте к нам, сегодня я угощаю.

Хозяин мгновенно нагнулся к Серкову, что-то тихо сказал, добавил громче:

— Уважим, Тихон, хороших людей.

Тот ухмыльнулся, загудел басом:

— А чего ж! Кто же отказывается от угощения…

Пока накрывали стол, Михаил незаметно исчез на несколько минут, появился вновь. Он постоянно ходил с кожаной сумкой-планшеткой на ремне через плечо: носил там кисет, трубку, другие вещи «штурмана». Теперь же там кое-что прибавилось: два пузырька с жидкостью и порошком, две линейки — жесткая и гибкая, — циркуль.

Минут через сорок, раскрасневшиеся от обильной выпивки и закуски Балычов, Серков, «штурман» и скромно присевший с краю «юнга», уже казались давними друзьями. У «штурмана» заплетался язык, но он болтал один за всех, поскольку хозяин и Серков больше помалкивали. «Морской волк» угощал, не скупясь, сам наливал в рюмки. Аппетит у всех четверых был отменный, и официант тащил на стол все новые блюда и бутылки. От выпивки тоже никто не отказывался. Хотя «штурман» казался пьянее всех, но в какой-то момент у Серкова поплыли в идиотской улыбке губы, закатились глаза, и его огромная башка громко бухнула на стол. Он отключился мгновенно: тело оплыло, провисло, руки почти касались пола, он еще чудом держался на стуле, но было ясно, что вот-вот свалится на пол.

Михаил, знавший, что Петрусенко должен был подсыпать порошок из одного флакона в питье Серкова — для скорейшего опьянения и засыпания, — не заметил, когда и как следователь это сделал. «Виртуоз!» — думал он восхищенно, вместе со всеми суетясь вокруг «опьяневшего». В какой-то миг хлопнул себя по лбу:

— Воздуха б ему побольше, воздуха!

Подскочил к окну, распахнул форточку.

Петрусенко, продолжая разыгрывать свою роль, говорил хозяину с ноткой хвастовства в голосе:

— Любой моряк в два раза больше джину вольет в глотку, а на ногах устоит! Этот шторм не про нас! А вот сухопутные… м-да, — что говорить! Наш приятель какой здоровяк, и то…

Балычов как хозяин пил значительно меньше, хотя тоже был хорошо навеселе.

— Ладно, — махнул он рукой, — не страшно. Отнесем Тихона в номер, отлежится! Не впервой.

В этот момент шумно громыхнула входная дверь, ввалилась компания людей, по виду портовых грузчиков. Кто-то из них позвал хозяина, кто-то стал громко требовать еды и выпивки. Петрусенко и Михаил мгновенно переглянулись: их задумка сработала четко. Открытая форточка — сигнал, шумная компания — способ отвлечь хозяина. Балычов и вправду на минуту растерялся, но «штурман» тут же пришел на помощь.

— Не беспокойся, друг, — хлопнул по плечу хозяина. — Оттабаню Тишку куда надо в два счета. Кликни ребят, говори, куда нести?

— Тут рядом, во второй номерок, — облегченно сказал Балычов. — Слуги покажут. Вот ключ.

Двое слуг и Михаил подхватили бесчувственного тяжелого Серкова, поволокли к двери за стойкой. «Штурман» шел следом, давая указания. Когда в номере пьяного уложили на постель, он отослал слуг: «Идите, ребята, мой юнга теперь сам справится… Мишка, расстегни ворот Тихону, сними башмаки!..» Через минуту, преобразившись, он уже раскрывал планшетку, доставая измерительный инструмент.