Хороша зимняя ночь в городе Саратове: когда несильный мороз — градусов десять, кружатся в лунном спокойном свете снежинки, серебром отливает расчищенный на замерзшей Волге каток… Умиротворение в природе и, казалось бы, в людских душах. Процокают, вплетаясь в приглушенные ночные звуки, копыта пары рысаков, из коляски выйдет барышня, опираясь на руку кавалера. И хотя домишко, куда они направляются, какой-то неказистый и барышня одета скромно, но кавалер хорош — галантен, элегантен, строен. Блеснут из-под меховой шапки темные глаза, почудятся бравые усы, чисто выбритый подбородок… Он пропустит барышню в отворенную дверь, пригнется, заходя сам, коротко глянув через плечо… Наутро первый прохожий наткнется в проходном дворе, у сараев, на мертвое тело: молодая женщина, совершенно раздетая и изувеченная так, что приехавшие полицейские, бывалые люди, не могли смотреть, отворачивались. И, приглушая голоса, со страхом говорили:
— Еще одна… Опять он…
Слава Богу, кончился кошмар, тянувшийся больше года, державший в страхе весь Саратов! Та девушка в проходном дворе на кровавом снегу стала последней. Убийца, жуткий изверг, сидит за семью замками в городской тюрьме, ждет своей участи.
Следователь по особо опасным преступлениям Петрусенко уехал бы к себе домой, в южный город, еще вчера. Он человек скромный, и пышные лавры героя его смущают. А тут словно бы весь Саратов гудит: «Герой! Гений сыска! Талант!..» Полицмейстер не устает повторять на различных встречах и приемах:
— По одному санному следу! Представляете, нашел убийцу! По санному следу!
В голосе удивление и восторг. Приятно, что коллега, не испытывая зависти и обиды, отдает должное. Правда, его, Петрусенко, с самого начала в Саратове встретили доброжелательно. Местные сыщики пали духом: кровавым драмам, казалось, нет конца, а следствие каждый раз упирается в тупик. Когда из столицы сообщили: «Пришлем вам на подмогу отличного специалиста» — особых надежд не питали, но встретили по-доброму. И вот — месяца не прошло, а злодей пойман!
Конечно, Петрусенко прекрасно осознавал: следствие он провел блестяще. Но одно дело признаваться в этом самому себе, другое — шум, восхваление вокруг… Нет, этого он не любил. Домой, пора домой! Там свои дела, семья…
Но полицмейстер, узнав о его решении, стал уговаривать:
— Викентий Павлович, как же так? Нельзя сразу… Городской голова на послезавтра вечеринку объявил для именитых людей города — в вашу честь!
В голосе коллеги пробивались нотки обиды. Петрусенко стало неловко, и он поспешил сказать, что, конечно же, останется.
Разговор происходил в городском управлении полиции, и Викентий Павлович собирался уйти пораньше и отдохнуть. Но сделать этого не удалось. У двери громко заговорили. Молодой звонкий голос просил: «Пустите к приезжему следователю!» Дежурный и еще кто-то из полицейских запрещающе басил и полицмейстер поморщился:
— Сейчас разберусь!
Он распахнул дверь, и в комнату буквально ввалился парень — в дубленом полушубке, с шапкой в руке. Следом грозно затопали стражи, но начальник уже узнал посетителя, укоризненно покивал головой:
— Митяй! Это ты шумишь? Не ожидал от тебя! Что за выдумки, говори быстро?
Парень был молод, высок, хорош собой. Русые волосы от прямого пробора волнами спадали к лицу, щеки алели — от мороза ли, смущения или природы? — синие глаза казались почти темными под густыми ресницами.
«Вот так молодец!» — только и успел подумать Викентий Павлович, как парень чуть ли не взмолился:
— Дядя Устин Петрович! Дайте поговорить! Ведь не шалопай же я! Дело серьезное…
Полицмейстер был явно в смущении. Развел руками:
— Господин Петрусенко, это родич мой. Просится к вам на разговор. Соизволите ли?
— Отчего же… — Викентию Павловичу парень, глядящий просительно, но ясно и прямо, нравился все больше. — Я вас, молодой человек, охотно выслушаю. Дело, говорите, серьезное?
— Дмитрий! — начальник слегка повысил голос. — Если про то самое говорить станешь, лучше брось! Пустое…
— Нет, дядя! — Парень решительно положил шапку на диванчик, скинул полушубок. — Про то и поведу разговор. А вы уж, коль так, будьте добры, оставьте нас. А то ведь не дадите говорить.
Полицмейстер хмыкнул:
— Браво!.. И вправду, лучше уйду. Пришлю вам самоварчик с баранками.
Петрусенко и Дмитрий остались одни.
— Господин следователь, — сразу же заговорил парень. — Не подумайте, что я подольститься хочу. В округе все о вас говорят: «российский Шерлок Холмс»! А я думаю: англицкий сыщик выдуманный, а вы вон какое дело раскрутили. Чудо! Вот решил вам душу излить. Если вы не поможете, то уж никто!
— К начальнику полиции вы уже обращались, как я понял? — спросил Петрусенко.
Дмитрий махнул рукой:
— Он меня сызмальства знает, потому, может, серьезно и не принимает. Да и дело, как ему кажется, «житейское». Это он так сказал: «Ну, убежала девица из дома с женихом — дело житейское».
— Речь, значит, о пропавшей девушке?
— Вот! В самую точку! — Парень даже подпрыгнул на стуле. — Только давайте я вам с самого начала расскажу, а то запутаться можно.
Унтер занес в комнату обещанный самовар, чашки, миску с баранками. Как добрые знакомые, греясь горячим чайком, следователь и его посетитель вели беседу. Рассказ Дмитрия показался Викентию Павловичу очень занимательным.
