Санины каникулы - [3]
Между тем автобус катил по Хакасской степи. Сухая степь баюкает, качает автобус. Мохнатое солнце валится с косогора на косогор. И не за что зацепиться глазу: ни деревца, ни кустика… Желтые косогоры… Лишь изредка появится отара грязно-серых поджарых, как собаки, овец да пастух на коне черным силуэтом против дымного солнца.
— Заглянул твой брат Вова в колодец, — сказал Кабалкин печально. — И тянет тебя, и страшно, и блестит в глубине вода, а достать ты ее не можешь…
— Как это?..
— Вообрази: ты — ученый…
Саня вообразил. И вообразил, признаться, уже давно. Он твердо знал, что сделает в жизни нечто великое.
— И ты говоришь, — продолжал Кабалкин: — «Хочу открыть то-то и то-то». Тебе говорят: «Открывай на здоровье!»
Саня улыбнулся.
— Проходит время, ты разводишь руками: «Извините, братцы, как-то ничего не открылось…»
Улыбка сползла с пыльного лица Сани.
— То есть как ничего не открылось?!
— Страшное дело! — сказал Кабалкин. — Сколько умнейших ученых всю жизнь работает, мается и — ничего… Пусто! Это же каким надо быть смелым парнем, чтобы добровольно идти на такое жуткое дело!..
Кабалкин печально склонил русый чуб, как бы признаваясь, что лично у него идти на такое дело духу не хватит.
— Ой-ей-ей! — невольно простонал Саня. — А что же делать?
— Не знаю, Саня, не знаю. Я лично не стал рисковать. Самое надежное дело — рабочий. Каждый день обязательно что-то сделаешь. Либо скалу очистишь, либо груз перевезешь, либо сотню кирпичей уложишь… Пролетит время, глядишь — лом построил. Или даже плотину. Тут — безошибочно…
Саня уныло смотрел на желтую равнину. За автобусом жирно вспухала пыль. И предстоящая жизнь неожиданно показалась Сане такой же серой и скучной, как эта пыль.
Он посмотрел через переднее стекло и увидел, что лиловая мгла впереди уплотнилась, оторвалась от неба и оказалась горным хребтом. Над хребтом сверкало пять снеговых вершин.
— Борус. Гора Борус, — сказал Кабалкин. — У подножья этой горы строится самая крупная в мире ГЭС.
И сразу кончилось степное уныние. Небо стало ярко-синим. Прохладный ветер выдул пыль из машины. Прижимаясь к скале, автобус вкатил в узкий каньон. Хребты вздымались до самого неба. И внизу, у самых колес, светло-коричневыми струями мощно несся Енисей.
Любители литературы
Держа в руках запыленный портфель, Саня вышел из автобуса и огляделся. Мрачными громадами нависли хребты. На узкой полосе хмуро жались домики поселка Майна. Люди шли озабоченные, и что им было до Сани?
Теплая ладонь скалолаза легла на плечо путешественника.
— Вперед, дружище! На поиски востоковеда.
И вовсе не мрачными, оказалось, были хребты, а голубыми. И домики Майны оказались вполне симпатичными, раскрашенными в веселые тона. И торопливый паренек в желтой каске подмигнул неожиданно: «Пополнение?»
— Эй! — вдруг крикнул Кабалкин. И паренек в желтой каске остановился. — Володю Смирнова знаешь?
— Владимира Александровича? — крикнул в ответ парень.
Кабалкин вопросительно посмотрел на Саню.
— Он! — Саня даже вздрогнул: как Вовку зауважали!
— Его! — крикнул Кабалкин.
— Кто же его не знает?! Валяйте в котлован! Там он…
Поехали в котлован.
Здесь Енисей был прижат к левому берегу, кипел и пенился. Половина реки была выгорожена перемычками и дамбами. Огражденный ими, клубился сизым туманом в глуби котлован. В сиреневой слоистой дымке ползали бульдозеры, краны и экскаваторы, искрила электросварка. На скальном осушенном дне громоздились огромные деревянные короба. В этих коробах бетонировали блоки плотины.
Они шагали по верхней перемычке мимо бесчисленных будок и вагончиков, все стены которых были исписаны разными бодрыми словами, вроде: «Нам ближе всяких тропиков, заманчивее Арктики бетонная экзотика строительной романтики». Башенные краны, растопырив железные ноги, ездили по перемычке, опускали в сизую глубину котлована пучки арматуры, бадьи с бетоном, щиты опалубки.
Саня подошел к шаткому дощатому ограждению и отпрянул: в бездонной, как ему показалось, глубине копошились маленькие человечки, густо, страшно торчали вверх штыки арматуры, и корявая скала обнаженного дна Енисея угрюмо сверкала под солнцем.
Насмотревшись, стали спускаться. Лестницы были круты, почти отвесны, и Саня сползал, судорожно ухватившись за перила, сделанные из ржавой арматурной стали. Колени его дрожали и подламывались. Ладони были ярко-красными от ржавчины. Они спустились до первых слоев сизого тумана и глотнули уже удушливых выхлопов механизмов и едкого дымка электросварки, как грянуло вдруг по трансляции над всем котлованом:
— Эй, на трапе!.. Большой и маленький… Куда без касок?!
Кабалкин остановился и задрал голову.
— К вам относится, к вам… Нечего шеей крутить…
Пришлось взбираться на перемычку.
Один вагончик оказался заперт. В другом было так накурено, что сидящие на лавках прорабы щурились, чтобы разглядеть друг друга. Перед ними был разостлан чертеж размером с простыню, столь густо исчерченный и исписанный, что Саня честно признал: такие сложности ему пока еще не по зубам.
Во главе стола сидел пожилой морщинистый дядя в застиранной спецовке. Когда звонил телефон, морщины начинали корчиться, змеиться, и он сразу старел лет на двадцать. Звонившие почему-то так кричали, что морщинистый дядя трубку держал на отлете. Выслушав телефонные вопли, он коротко бросал: «Ради бога!», морщины разлетались лучами, и он молодел лет на тридцать. Несмотря на жару, он был в валенках.
Детство героев нового романа ленинградского прозаика пришлось на годы войны. Именно тогда начинались их судьбы, закладывались характеры, и именно в этом автор видит истоки их неожиданных, смелых и порой весьма рискованных поступков.Писателю удалось создать напряженную атмосферу нравственны х исканий, которые постоянно и мучительно ведут главные герои романа.Каково оно, поколение военных мальчишек, на чьи плечи легло сейчас высокое бремя ответственности за страну, за все человечество? В этом и пытается разобраться автор.
Романтическая хроника в тридцати семи событиях.Автор этой книги Герман Балуев — журналист. Он был на строительстве Байкало-Амурской магистрали. О первом комсомольском десанте, о молодых строителях БАМа и их командире Саше Иванове расскажет автор в повести.
Имя Оки Ивановича Городовикова, автора книги воспоминаний «В боях и походах», принадлежит к числу легендарных героев гражданской войны. Батрак-пастух, он после Великой Октябрьской революции стал одним из видных полководцев Советской Армии, генерал-полковником, награжден десятью орденами Советского Союза, а в 1958 году был удостоен звания Героя Советского Союза. Его ближайший боевой товарищ по гражданской войне и многолетней службе в Вооруженных Силах маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный с большим уважением говорит об Оке Ивановиче: «Трудно представить себе воина скромнее и отважнее Оки Ивановича Городовикова.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.