Сан Феличе. Книга 1 - [30]

Толпа расступилась перед нами, и мы выехали из города; никто и не подумал нас задерживать или гнаться за нами.

Выехав за город, мы пустились вскачь и остановились, только когда добрались до монастыря Монтекассино.

Вечером отец рассказал мне историю, которую теперь поведаю вам я.

VIII ПРАВО УБЕЖИЩА

Первая часть истории, рассказанной молодым человеком, показалась заговорщикам столь странной, что они слушали не прерывая его и затаив дыхание. Они молчали даже во время краткой передышки, которую он себе позволил, и по одному этому он мог судить о том, с каким интересом они слушают его рассказ и как им не терпится узнать конец истории или, вернее, ее начало.

— Наша семья, — охотно продолжал он, — с незапамятных времен жила в городе Ларино, что в провинции Молизе, и носила фамилию Маджо Пальмиери. Отец мой, Джузеппе Маджо Пальмиери, или просто Джузеппе Пальмиери, как звали его обычно, году в тысяча семьсот шестьдесят восьмом приехал в Неаполь, чтобы закончить свое образование в хирургической школе.

— Я знал его, — заметил Доменико Чирилло, — это был благородный, храбрый юноша, немного моложе меня. Он вернулся к себе в провинцию году в тысяча семьсот семьдесят первом, когда меня только что назначили профессором. Немного погодя до нас донесся слух, что он поссорился с местным синьором, была пролита кровь, и ему пришлось скрыться.

— Благослови вас Бог, — сказал Сальвато, поклонившись. — Значит, вы знали моего отца и воздаете ему честь перед его сыном.

— Продолжайте, продолжайте! — сказал Чирилло. — Мы вас слушаем.

— Продолжайте! — в один голос поддержали его остальные заговорщики.

— Итак, году в тысяча семьсот семьдесят первом, как вы сказали, Джузеппе Пальмиери покинул Неаполь с дипломом доктора в кармане и с непререкаемой славой искусного специалиста, удачно излечившего сложнейших больных.

Он был влюблен в девушку из Ларино по имени Луиза Анджолина Ферри. Помолвленные пред разлукой, они три года хранили верность друг другу. После возвращения жениха главным радостным событием должна была стать свадьба.

Но за время его отсутствия произошло нечто весьма прискорбное: в Анджолину Ферри влюбился граф Молизе.

Вы, жители этих мест, лучше меня знаете, что представляют собою наши провинциальные бароны и какие права, по их представлению, дает им их феодальная власть; одно из этих прав заключалось в том, что барон мог по собственной прихоти позволить или запретить своим вассалам жениться.

Однако ни Джузеппе Пальмиери, ни Анджолина Ферри не были вассалами графа Молизе. Оба родились свободными и зависели только от самих себя. Более того, отец мой по своему богатству был почти равен графу.

Тот пустил в ход все — и угрозы, и обещания, лишь бы добиться благосклонности Анджолины; все это разбивалось о незыблемое целомудрие девушки, само имя которой, казалось, было символом его.

Однажды граф устроил пышное празднество и пригласил на него Анджолину. Во время этого празднества, которое должно было проходить не только в замке, но и в садах графа, брат графа, барон Боиано, собирался похитить девушку и увезти ее в Драгонарский замок, что по ту сторону реки Форторе.

Но Анджолина, приглашенная, как и все дамы из Ларино, на это празднество, не пожелала принять в нем участие, сославшись на нездоровье.

На другой день, окончательно потеряв чувство меры, граф Молизе поручил своим campieri[16] похитить девушку. Они уже начали ломать дверь, выходящую на улицу, так что Анджолина едва успела убежать через сад и скрыться во дворце епископа — в месте вдвойне священном: и само по себе, и благодаря близости дворца к собору.

На этих двух основаниях оно давало право убежища.

Вот как сложились обстоятельства к тому времени, когда Джузеппе Пальмиери возвратился в Ларино.

Епископская кафедра в то время была свободна. Епископа заменял викарий, друживший с семьей Пальмиери. Джузеппе обратился к нему, и венчание состоялось тайно в епископской часовне.

Граф Молизе узнал об этом, но, как ни был взбешен, вынужден был посчитаться со святостью места; однако он расставил вокруг епископского дворца вооруженных людей, наказав им следить за всеми входящими, а особенно — выходящими из дворца.

Отец понимал, что люди эти охотятся главным образом за ним и что если жена его рискует в данном случае честью, то сам он рискует жизнью. Нашим феодалам ничего не стоит совершить преступление. Будучи уверен в безнаказанности, граф Молизе уже давно перестал вести счет убийствам, которые он совершил собственными руками или руками своих сбиров.

Графские подручные следили зорко; ходили слухи, что за живую Анджолину обещают десять тысяч дукатов, за мертвого отца — пять тысяч.

Некоторое время отец прятался во дворце, но, к несчастью, он был не из тех, кто готов долго терпеть такое положение. Джузеппе Пальмиери надоела эта неволя, и в один прекрасный день он решил покончить со своим гонителем.

А граф Молизе имел обыкновение каждодневно за час — за два до "Ave Maria"[17] отправляться в коляске к монастырю капуцинов, расположенному в двух милях от города. Доехав до монастыря, он неизменно приказывал кучеру возвращаться домой, и экипаж легкой рысцой, почти шагом, отправлялся в обратный путь.