Самый счастливый человек года - [7]
Единственное, что нарушало покой Павла, это периодические звонки мафиози с надоевшими уже угрозами.
Год подходил к финишу.
Часть 3-я
Через месяц должен был состояться новый розыгрыш Самого Счастливого Человека, что Бабикова абсолютно не пугало, скорей наоборот.
Материальная сторона жизни его не волновала, да и в будущем не обещала делать этого, учитывая суммы, полученные им в качестве подарков, а также за рекламу.
Славой он объелся до… и выше. Сил уже не было участвовать во всех телепередачах и концертных шоу, куда его приглашали.
Собственная рожа, растиражированная до неприличия, надоела чертовски.
Одно только, пожалуй, не приелось ему до сих пор. Это бабы. Каждую он воспринимал как явление прекрасное и неповторимое, в каждой находил что-то свое, замечательное, на удивление желанное.
Он не понимал мужчин, которых не возбуждало женское тело.
«Как так? — размышлял Бабиков. — Разве это может надоесть? Обедать и ужинать ведь не надоедает. Так и с этим. Прошло какое-то время и снова проголодался, и снова хочется».
Чего-то ему, правда, в отношениях с женщинами не хватало. Вот только чего?
— Не любви же в конце концов! — раздражался дурацким мыслям Бабиков.
Действительно, никакой любви, учитывая многолетнюю эпопею с Лерой, он не хотел. Да и к чему было мучиться, страдать, желать чего-либо, когда основная составляющая этого природного фантома, долгожданная для каждого безусого подростка и далеко не всегда сбывающаяся, являлась к Павлу сразу и практически без прелюдий.
«Пришел. Увидел. Полюбил», — шутил он про себя, застегивая ширинку.
Но чего-то ему все-таки не хватало. Может быть, прелюдий? Игры?..
Просыпаясь утром, Бабиков долго лежал в постели, соображая, чем бы ему заняться.
Развлекаться всеми доступными средствами, а средств было предостаточно, все свободное время он был не в состоянии.
Работать, то есть ходить на службу, было как-то нелепо: Самый Счастливый Человек и вдруг пашет, как рядовая лошадь, — смешно!
Если бы у него были какие-нибудь таланты, он наверняка написал бы книгу, сочинил симфонию или живописал маслом родную природу, но музы, увы, его не посещали.
Оставалось только одно: ходить в гости, что Павел и делал.
Договорившись по телефону с приятелем о встрече, Бабиков побрился, оделся и в сопровождении трех активистов вышел из дома.
Стоял теплый летний день. По тротуарам шли спешащие по своим делам прохожие. В небе проплывали редкие облака.
Из-за угла, слева, выскочил мотоциклист и, резко газанув, направил машину в сторону Бабикова. Одновременно справа по улице тоже на высокой скорости приближались два легковых автомобиля. Единственное, что успел заметить Павел, это отсутствие номерных знаков на машинах.
Поравнявшись с Бабиковым, мотоциклист распахнул черную кожаную куртку и выхватил автомат.
— Ложись! — рявкнул один из активистов и рывком бросил Павла под стоящий рядом лимузин.
И в это же мгновение раздалась автоматная очередь.
Павел услышал, как над его головой что-то просвистело, как посыпались стекла из стоящей неподалеку телефонной будки, как дико заверещали какие-то женщины. Он прополз между лимузином и стоящей рядом «Волгой», так, чтобы видеть происходящее, и, затаив дыхание, с дрожью в теле наблюдал, как высыпали из подъехавших машин люди в плащах и открыли беспорядочный огонь, как активисты, распахнув куртки, ответили рваными очередями из складных автоматов, как двое в плащах упали, а мотоциклист свалился с мотоцикла и потерявшая равновесие машина придавила ему голову.
Через две минуты все было кончено. Активисты, радостно переговариваясь, прятали оружие, а на мостовой валялись окровавленные трупы в плащах.
«Пронесло, — усмехнулся про себя Павел, отряхивая костюм. — Когда-нибудь они меня все-таки прикончат. Суки! И чем я им мешаю? Уроды какие-то».
Пришлось вернуться в дом и переодеться.
Садясь в лимузин, он равнодушно отметил, что мысль о возможной смерти его абсолютно не тревожит.
— Ну и плевать! — решил он. — В конце концов, осталась неделя. Может, и не шлепнут. А там, я уже не буду Самым Счастливым…
Старый приятель встретил Бабикова с распростертыми объятьями и горящим завистью взглядом.
— Пашка! Твою мать! Ну наконец! Сколько лет, сколько зим!
— Привет, Витек, — скромно протянул руку Павел.
Они прошли в большую комнату, где за столом сидели в ожидании необыкновенного гостя еще человек восемь.
— Знакомьтесь! — восторженно плюхнул Витек. — Павел Бабиков, друг детства, Самый Счастливый Человек Года!
Дальнейшие события разворачивались по типичному сценарию: страстный интерес слушающих к каждому слову Павла, жадные недоверчивые косые взгляды, жратва всяческая, бутылки, извлекаемые из небытия в наполненном состоянии и уходящие в небытие пустыми, а на десерт — потные танцы в несвежей полутьме.
Павел лениво топтался у окна с красивой стройной брюнеткой, не желал ничего говорить, переваривал обильно уничтоженную им пищу и с удовольствием ощущал теплое женское тело, обещающее несколько приятных минут.
Хозяин квартиры и другие гости не обращали уже на Бабикова никакого внимания. Можно было сваливать.
— Душно здесь, — шепнул Павел брюнетке. — Может, сменим место?
