Дмитрий Филимонов
"Я все предусмотрел!"
I
В бункере было тепло и уютно. Как будто наверху не свирепствовал лютый мороз, не дул бешеный норд-ост, разнося на все четыре стороны белые хлопья вечного снега...
- Ну чем ты опять недовольна? - спросил Александр. - Дуешься неизвестно на что. Тебе крупно повезло, ты встретила меня, и вот теперь, когда, наверняка, впервые в твоей жизни перед тобой такие деликатесы, ты дуешь свои дивные губки. Посмотри: это гусь, гусь тушенный с квашеной капустой. Всё натуральное! Это тебе не ваши дезактивированные пресности. А ветчина? Она настоящая, свиная, сочная, душистая. Чем она тебе не нравится? У вас, кроме питательной биомассы, практически ничего нет. Я тебе разносолы всякие предлагаю, а ты кривишься. Ну что тебе сейчас не по вкусу?
Лена обиженно нахмурилась:
- Ты прекрасно знаешь, что если у меня в крови найдут остатки твоих деликатесов, меня стерилизуют в пять секунд, а мне еще, Сашенька, родить хочется.
- Ну прямо, стерилизуют. А с чего они возьмут, что ты эти деликатесы ела? Это первый вопрос. А второй - за что тебя, собственно, стерилизовать? Честно говоря, я с ними не общаюсь и не в курсе их новой политики. Знаешь, мне и без них не плохо.
- Ты, Саша, как с луны свалился. Во всех этих, как ты называешь, деликатесах столько радиации, что у женщины, употребляющей их, не может родиться нормальный ребенок. Поэтому ее и стерилизуют. Кому нужны очередные мутанты?
Александр взял сигарету, щелкнул зажигалкой и, затянувшись, выдохнув круглое сизое кольцо дыма, снисходительно развалился в кресле.
- Я все предусмотрел. - Он стряхнул пепел в хрустальную пепельницу. - Я все предусмотрел, девочка. В этих продуктах радиации меньше, чем в твоих глазах. Если ты хочешь, я докажу тебе это. Любой счетчик покажет нулевую радиоактивность К тому же я ем эту вкуснятину уже больше двадцати лет. И, как видишь, не умер, не болен, не превратился в голую обезьяну. Просто надо знать места, где брать продукты можно, а где нельзя.
От удивления Лена достала из пачки сигарету и закурила. Откашлявшись, она выпалила:
- То есть как это больше двадцати лет?! Ты говоришь, что ты родился за двадцать восемь лет до исчезновения старого мира, но человек не живет больше сорока лет, а у тебя в сумме получается сорок восемь.
Александр погасил сигарету и пристально посмотрел на Лену. Ей было лет семнадцать, а то и шестнадцать. Рослая, с длинными стройными ногами, высокой грудью и роскошными каштановыми локонами, она производила впечатление умной девочки, школьницы, только что сдавшей выпускные экзамены. Но это по старым меркам. Александр знал, что она два года назад закончила высшие курсы и работала врачом в клинике.
Он чувствовал, что она любит его, но как человек предусмотрительный понимал: не все можно и нужно рассказывать женщинам, хотя бы ради них самих. Однако в данном случае молчание было чревато нежелательными обидами, а может, и уходом Лены, чего Александр хотел меньше всего.
- Понимаешь, Лена, это долгий разговор. Когда-нибудь я расскажу тебе все. А сейчас давай лучше выпьем чаю. Ты знаешь, что такое чай?
- Не знаю и не хочу знать! - отчетливо громко сказала Лена. - Мне надоело. Я живу неизвестно с кем. Я ем и пью неизвестно что. Или ты рассказываешь о своем прошлом, или я ухожу.
- Успокойся, девочка. Волноваться вредно.
Александр встал и прошелся по бункеру.
Ровный голубоватый свет мягко ложился на бежевый палас и светло-коричневые обои с тисненым орнаментом, утопая в обитой желтым бархатом мебели и одновременно подчеркивая естественную зелень изысканных комнатных растений.
Гул генератора, едва-едва доносящийся из соседнего помещения, практически заглушался трелями кенаря, невероятно гордящегося, по-видимому, своим янтарным оперением.
- Трудно было поверить в то, что на земле уже двадцать лет, как нет ни зелени, ни птиц, ни беззаботно хохочущих детей под ослепительным июльским солнцем.
Солнце светило бледно, с трудом пробиваясь сквозь загазованную атмосферу, тускло отражаясь в непроходимых сугробах, плотно укутавших искалеченную земную твердь.
Только каменные тени мертвых городов напоминали о бурной и не такой уж плохой в сущности жизни, к несчастью, навеки утраченной оставшимися в живых людьми.
II
- Я все предусмотрел, - усмехаясь, но не злорадно, а скорее горько, криво как-то усмехаясь, начал Александр. - Цивилизация была сильной и богатой Всего было вдосталь. Разные государственно-политические системы мирно сосуществовали друг с другом. К тому же экономические платформы этих систем мало чем отличались, и возможность антагонизма, тем более войны, была столь незначительной, что народы перестали трястись от страха, армии пришли в состояние благодушного разлада и больше занимались вопросами быта, а ядерное оружие, не уничтоженное, как говорится, на всякий случай, спокойно дремало в своих бетонных саркофагах.
Все произошло внезапно. Так внезапно, что причины катастрофы остались погребенными под развалинами и радиоактивной пылью Единственно, что успели защитные модули, это дать сигнал тревоги.
Началась паника, неразбериха... Короче, уцелели единицы. Впрочем, это все известно тебе из курса новой истории.
