Самые чужие люди во Вселенной - [32]

кладет на раскрытую ладонь

нахмуривается

бледнеет

закрывает глаза

и тут же открывает.

Эллиот немедленно подходит к ней, обеспокоенный. Жюли пристально смотрит на меня, разжимает кулак, перекладывает камешек в мою руку и безмолвно отворачивается.

Когда мы расстаемся, я осознаю, как сильно колотится сердце, словно хочет пробить грудную клетку.

2

Дни пролетели на удивление легко. Хотя после разговора с Эллиотом и Жюли много чего произошло. Это было в субботу, а в воскресенье мы упаковали последние коробки. В понедельник утром на своем грузовике приехал дядя, папин брат. Он работает курьером и попросил у хозяина разрешение взять напрокат грузовичок. Чтобы перевезти всю мебель в новую квартиру, понадобилось три раза съездить туда-обратно. Хотя практически можно было совершить весь переезд пешком. На лестнице папа отдувался, как бык, и готов был всех поубивать. Мы с Норбером убрались от греха подальше, прекрасно зная, что его плохое настроение только и ждет повода разгуляться вовсю. Незнакомца на день отправили в бытовку, под надзор Мо. В воскресенье утром он прощелкал пятьдесят два раза, в понедельник – пятьдесят один. Я несколько раз произнес слово «Персеиды». Без толку. Если он действительно инопланетянин, на кой им греческая мифология, чтобы дать имя комете или планете.

Внизу, у подъезда, началась толкотня: в понедельник переезжали сразу три семьи. На втором круге дяде не удалось припарковаться перед входом, так как посреди дороги встал здоровый грузовик. Люди оставили на тротуаре шаткую гору вещей, откуда выглядывала старая стиральная машина, поломанные этажерки, матрас, гнутая сушилка для одежды, грязные подушки и два-три стула без сидений. Отец вышел из дому, ругаясь, чтобы услышал водитель грузовика, но, как всегда, отступился. Позади грузовика стояла мама Эллиота и с тревогой наблюдала за тем, как два человека несут тяжелый диван ярко-красного цвета.

В тот день произошли две удивительные вещи. Сначала я увидел Эллиота и Жюли с коробками в руках, они выходили из дома и поздоровались со мной. Оба поставили свою ношу на землю, Эллиот пожал мне руку, а Жюли неожиданно чмокнула меня в щеку. Не успел я подумать, что только бы не покраснеть, как она сказала: надо поговорить насчет той штуки у тебя в кармане.

А потом подошел Норбер. Жюли поздоровалась, Эллиот тоже. Норбер молча посмотрел на них и немедленно принял хорошо мне знакомый насупленный вид. Я спрашивал себя, в чем дело. Очень тихим голосом он сказал Жюли спасибо. Та покачала головой и засмеялась. Быстро сунула мне стикер со своим телефоном. Эллиот подошел поближе. Оба в один голос попросили меня позвонить. Я хотел задать вопрос, но тут выкатился отец с криком, что мебель сама себя не погрузит, и я последовал за ним. «Обещай, что позвонишь», – сказала Жюли. Я пообещал.

Уже на лестнице Норбер спросил, откуда я знаю эту девочку. Я ответил, что вообще-то она живет в нашем доме и ходила в нашу школу, и добавил, что общался с ней в литературной студии. Норбер не дал мне времени задать встречный вопрос. «Граната», – сказал он, и я прирос к месту. Он еще никогда не говорил со мной об этой истории. Тот мой факап в школе, у меня в руке была граната, я не знал, что хочу сделать, я хотел жить спокойно, просто чтобы все это прекратилось, чтобы никто больше не ржал у меня за спиной, чтобы те, кто зовет меня жирдяем, обо мне забыли, чтобы те, кто толкает меня в коридоре и приклеивает мне к волосам жвачку, исчезли. Я хотел покоя. Держал в руке гранату и не знал, что мне с ней делать. Не думал ни о чем, хотел спокойно поесть, хотел, наверное, исчезнуть. Я целил не в тех, кто меня мучил, а в себя. Если бы я выдернул чеку, никто бы не смеялся надо мной больше никогда.

Я как будто окоченел, вокруг плакали, орали от страха, я застыл с поднятой рукой, и ко мне подошла одна девочка. Посмотрела на меня. Всегда буду помнить ее слова: «Они того не стоят». Ко мне вернулась способность двигаться, я положил гранату, охранники меня схватили, и в конце концов я оказался у директора.

Норбер сделал паузу, но я знал, что он мне скажет.

Та самая девочка из столовой говорила с тобой на парковке, добавил он, и тут у нас за спиной возник отец и начал вопить, чтобы мы шевелились живее, если не хотим пинка под зад.

Я позвонил Жюли на следующий день, раньше не получилось, нужно было расставить мебель, втащить наверх кровати, распаковать посуду, подключить холодильник, плиту, стиральную машину. А кроме того, собрать шкафы и вытерпеть взрывы папиного гнева, когда пропадал винтик или трескалась негодная фанера. Незнакомец остался ночевать в бытовке, Норбер и Мо все устроили: еда у него была, питьевая вода тоже. Мы договорились забрать его во вторник днем, однако наша новая кладовка с вечера понедельника была до потолка забита вещами и коробками. Папа решил, что мы будем поднимать вещи в квартиру постепенно. Спешить некуда. Мы с Норбером попытались воспротивиться его решению, притворились, что недооцениваем фронт работ, сказали, что мы как раз вошли во вкус и можем перетаскать все коробки. Папа сразу раскричался, как обычно, когда мы с ним не соглашаемся, а мама встала на его защиту. У нас еще будет время открыть остальные коробки.