Самые чужие люди во Вселенной - [31]

Все вокруг поднимаются, должно быть, я опять отвлекся, писатель назначает встречу на следующей неделе, а на сегодня все, и я ухожу с чувством удовлетворения, оттого что написал начало истории, конец которой – сплошная тайна.

На выходе из зала до меня доносятся слова «пятьдесят три», Эллиот беседует с Жюли, она что-то говорит про его текст, и в его ответе я слышу это число, а еще слово «метеор». По мне как будто ток пробежал. Подхожу к ним, слишком близко, они оборачиваются, выбора не остается, я говорю «извините», немного запинаюсь, делаю вдох, успокаиваюсь. Вариант один – я спрашиваю Эллиота, что это за история про метеор. Он не удивляется, а тут же принимается рассказывать, что каждый август Земля пересекает поток Персеид – метеоров, которые состоят из обломков пролетевшей кометы. Наша планета проходит через хвост этой кометы, и мы наблюдаем в небе дождь падучих звезд, особенно числа 12–13 августа, а вообще с конца июля до конца августа. Обсерватории и общества астрономов-любителей организуют «ночь звезд», которая совпадает с датой, когда в нашей атмосфере сгорает наибольшее число обломков.

Он объясняет, а Жюли молча меня рассматривает; на мою беду, мы пересекаемся взглядами, и я быстро отворачиваюсь. Ее глаза как будто укусили меня. И в то же время она не раздражена и не агрессивна, просто смотрит, не произнося ни слова.

Я благодарю Эллиота за разъяснения и уже собираюсь уйти, как вдруг он добавляет, что в этом году главное зрелище сдвинулось на конец месяца. Было замечено исключительное скопление обломков, которое окажется у нас на пути в самом конце периода Персеид, а конкретно через пятьдесят три дня.

Я подпрыгиваю. А ведь Норбер говорил мне о метеоритах над Россией. Кажется, Эллиот рад новому собеседнику, потому что продолжает рассказывать, что аномальная плотность в хвосте потока зафиксирована несколькими телескопами, вероятно, комета по дороге захватила другие метеорные тела, массивные и явно состоящие из металла. Обычно Персеиды бывают размером с камешек или даже песчинку, но самые крупные из тел, открытых несколько месяцев назад, насчитывают добрую сотню метров в длину. «Достаточно, чтобы получился красивый фейерверк, – добавляет Эллиот, – но недостаточно, чтобы проникнуть в атмосферу и достичь земли».

Шестеренки в голове бешено крутятся. Эллиот, похоже, собаку съел в этом вопросе, и я спрашиваю, часто ли метеориты падают на землю. «Нечасто, – отвечает он, – во всяком случае, с прошлого месяца, когда один упал в России, больше не было».

Приехали. Боюсь, выгляжу сейчас как слабоумный, чуть ли не с открытым ртом стою и чувствую, как Жюли буравит мне череп глазами. Спрашиваю Эллиота, занимается ли он астрономией, он говорит, что у него есть зрительная труба, пока она лежит в коробке, но скоро он возобновит наблюдения, в понедельник они с мамой переезжают в центр.

«А потом он станет космонавтом», – вмешивается Жюли, и я даже не понимаю, шутит она или считает, что это его призвание.

Я снова благодарю Эллиота. Не хочу привлекать к себе внимание, вернусь домой, залезу в интернет, поищу про эти звездопады и поговорю о них с Норбером.

«Ты когда едешь?» – спрашивает Жюли.

Отвечаю, что мы тоже переезжаем в понедельник. И возвращаю ей вопрос, чтобы не показаться невежей. «В прошлом месяце», – смеется она. Ее семья выехала из башни в конце июня, они спешили, чтобы не упустить хорошее жилье. И тоже в центре города.

Смущенно говорю, что лично я делаю буквально шажок в сторону, родители не хотели менять район и получили квартиру в восьмиэтажке на полкилометра дальше. Следующий год я проучусь в той же школе. Внезапно Жюли спрашивает, как дела у Норбера. И поспешно добавляет, что они незнакомы, просто она была в столовой в тот день, когда он вынул из рюкзака гранату, а позже узнала всю историю целиком: как он нашел снаряд в заброшенном доме, взял с собой в школу, а главное, что он вытащил гранату из рюкзака после того, как к нему пристали эти кретины. Она хочет знать, все ли у него хорошо.

Бормочу, что да, наверное. Эта история уже в прошлом. «В следующем году он поступит на профподготовку, чтобы пойти работать на стройку». Жюли улыбается. Уверен, большинство знакомых не устояли бы перед соблазном постебаться. Даже Том спокойно говорит мне в глаза неприятные вещи о брате. Но в улыбке Жюли ни тени иронии, только теплота и доброжелательность.

Отвожу глаза, иначе покраснею. Эллиот говорит, что Жюли рассказывала ему эту историю, он учился в той же школе, просто в тот день не пошел в столовую.

Вибрирует телефон, читаю сообщение, это как раз Норбер, спрашивает, где я. Нужно сменить его на посту рядом с незнакомцем. «Мне пора бежать», – говорю я, хочу сунуть телефон в карман джинсов, но он упирается в ручку, которую я захватил для студии, стержень проткнул ткань, я пытаюсь что-то сделать, вид у меня, должно быть, смехотворный, выворачиваю карман, в глубине лежит металлический камешек, найденный в кладовке, я освобождаю ручку, поднимаю глаза и вижу, что Жюли неотрывно глядит на мой кулак. Теперь она застыла с открытым ртом.

Не спрашивая у меня разрешения, она отбирает камешек,