Самородок - [58]

Рой хмыкнул.

— Тысяч тридцать пять?

— Скорее пятьдесят.

Он нахмурился. От разговора о таких деньгах ему стало не по себе. Но Мемо права. Это должно быль чем-то большим, чтобы оправдать себя. К тому же большая компания позволит заботиться о своем здоровье. Рой ломал голову над тем, где бы взять еще двадцать пять. Это необходимо сделать до начала следующего сезона, — ведь как только все увидят, что он не играет, станет не так-то просто заработать на его имени. Людям не нужен бывший. Он должен жениться и иметь деньги, сделать и то и другое до следующей весны в том случае, если не вернется на поле. Рой обдумывал способы быстро заработать деньги — продать газетам историю своей жизни, поколесить этой осенью и зимой с выступлениями по провинции, ну без особого напряжения. Но ни то ни другое не принесло бы ему больших денег — во всяком случае, никак не двадцать пять тысяч. Рой лежал на спине, закрыв глаза.

Мемо что-то прошептала. Он открыл глаза. Почему она в этом старом черном платье, с нечесаными волосами, совсем как Лола, гадалка из Джерси-Сити? Но говорила Мемо спокойно…

— Кто послал тебя, — спросил он, — эта паскуда Гас?

Она покраснела, но ответила ровным голосом:

— Судья.

— Бэннер? — У Роя перехватило дыхание.

— Он сказал, что заплатит тебе пятнадцать тысяч сейчас и больше в следующем сезоне. Он сказал, что все зависит от тебя.

— Я сразу учуял, что воняет скунсом.

— Он просил передать это тебе. Я никакого отношения к этому не имею.

— Кто же имеет отношение к этому?

— Не знаю.

— Поуп?

— Нет.

Рой долго лежал, не шевелясь. Мемо не сказала больше ничего, не упрашивала, не подталкивала. Было уже позднее время. Объявили, что посетителям пора уходить. Она встала и надела пальто.

— Я думала о том, что ты будешь делать, когда оставишь бейсбол.

— Чего он хочет от меня?

— Что-то связанное с плей-офф.

— Они хотят, чтобы я сдал игру?

Она не ответила.

— Ни за что!

Она пожала плечами.

— Я сказала им, что ты не согласишься.

Она была такая худенькая, такая замученная. Плечи поникли, ни кровинки в лице. Отказывая ей, Рой чувствовал, как у него разрывается сердце.

Он погрузился в глубокую дрему, но спал не очень долго. По комнате черной тенью на потолке захлопал крыльями и закружился над его лицом, роняя капли жира, стервятник с красными глазами. Они сцепились, переворачивая столы и стулья, и тут вспыхнувший свет разбудил его. Рой сунул руку под подушку за пистолетом, думая, что он лежит там, но его не было. Придя в себя, он увидел сквозь слепящий свет, что на него смотрит стоящий в ногах его постели судья Гудуил Бэннер в темных очках и мягкой черной шляпе.

— Какого черта вам здесь нужно?

— Ну что ты так всполошился? — громко спросил Судья. — Мисс Пэрис сказала мне, что ты не спишь, и администрация разрешила зайти к тебе на несколько минут.

— Мне нечего вам сказать. — Ночной кошмар лишил Роя сил… Он не хотел, чтобы Судья видел это, и заставил себя сесть.

Весь помятый, Судья при электрическом освещении стал желтым и сидел в кресле, не снимая шляпы. Он втянул огонь в трубку и бросил сгоревшую спичку на пол.

— Как здоровье, молодой человек?

— Нечего говорить об этом. Теперь я в порядке.

Судья пристально рассматривал его.

— Хотите пари? — спросил Рой.

Резиновые губы Судьи сжали сигару. Прошла минута, он вынул ее изо рта и вкрадчиво осведомился:

— Насколько я понимаю, мисс Пэрис познакомила тебя с условиями определенного предложения?

— Не вмешивай в это ее.

— Восхитительное предложение — предложение, сделанное неизвестной персоной.

— Не смешите меня. Мне так и хочется натравить на вас ФБР.

Судья изучающе посмотрел на сигару.

— Я полагаюсь на твою честь. Впрочем, учти, что свидетелей, кроме мисс Пэрис, нет, и надеюсь, ты проявишь к ней снисходительность.

— Я сказал: не вмешивай ее.

— Все правильно. Думаю, она ошиблась насчет предложенного вознаграждения — пятнадцать тысяч, так ведь? Насколько я понимаю, двадцать тысяч, уплаченных наличными, одной суммой, ближе к истине. Уверен, тебе известна расценка на такого рода вещи: десять тысяч долларов. Мы предлагаем в два раза больше. Любая сумма, превышающая эту цифру, неприемлема, так как ставит под сомнение прибыльность предприятия. Прошу тебя тщательно обдумать предложение. Ведь ты, так же, как и я, знаешь, что играть не в состоянии.

— Тогда за что вы предлагаете мне двадцать тысяч баксов — в признательность за то, как я набивал ваш счет в банке?

— Не вижу причины для сарказма. Тебе платили за услуги по контракту. Что же до этого предложения, признаюсь откровенно: это страховка. Вполне возможно, что, выйдя на пластину, ты неожиданно, одним-единственным ударом, пустишь игру под откос. Конечно, я сомневаюсь, что такое произойдет, но мы предпочитаем не рисковать.

— Не заблуждайтесь: я не так слаб, чтобы быть не в силах играть. Вы же знаете, доктор сказал, что я буду там в понедельник.

Судья колебался.

— Двадцать пять тысяч, — выдавил он. — Но это окончательная сумма.

— А я слышал, буки собирают на бейсбольных ставках десять миллионов в день.

— Смехотворно!

— Так я слышал.

— Какая разница, я не буки. Что ответишь?

— Я сказал: нет.

Судья закусил губу.