Самое сильное заклятье - [227]

Едва только низенький атлант вышел из храма, как послышался сдавленный крик. Стражники, уставившись в ту сторону, увидели только его голову в профиль, а потом стали видны пальцы неведомого злодея, вцепившиеся в его горло.

Стражники, которые не знали, что Дерезонг душит сам себя, ринулись к выходу. Пока они бежали к воротам, голова несчастного атланта пропала из виду. Оказавшись на месте происшествия, они нос к носу столкнулись с Дерезонгом Ташем в его нормальном обличье, который с невинным видом входил в храм. Все это время за их спинами Замела Сех выламывал из короны короля Дайора пурпурный сапфир.

– Вы чего-то хотели, господа? – осведомился Дерезонг у стражников, которые обалдело оглядывались, в то время как Замела Сех незаметно выскользнул из храма за спиной стражей. Оказавшись за пределами храма, он сбросил личину атланта, превратившись в такого же лорска, как и стражники, разве что не столь высокого и густобородого.

– Ежели вы ищете атлантов, – ответил Дерезонг на их расспросы, – то видел я двоих, что выскользнули из храма вашего и скрылись вон в том переулке с подозрительной поспешностью. Вероятно, следует проверить, не сперли ли они чего…

Как только стражники ринулись обратно в храм, Дерезонг Таш и его помощник поспешили в противоположном направлении.

Замела Сех пробормотал:

– По крайней мере, будем надеяться, что этот драгоценный камень на место возвращать не придется!

Уже ночью Дерезонг с Замелой добрались до Лезотра, но не успели даже толком поприветствовать своих любимых наложниц, как посыльный доложил, что король желает немедленно видеть Дерезонга Таша.

Колдун нашел короля Вуара в комнате для аудиенций. Тот, судя по всему, только вылез из постели, поскольку, кроме короны и медвежьей шкуры, которой он укутал свое костлявое тело, на нем ничего не было. Илепро тоже находилась там, одетая столь же неофициально, в сопровождении никогда не отходящего от нее ни на шаг квартета лоторианок.

– Добыл? – поинтересовался король Вуар, сдвигая густые брови на случай отрицательного ответа.

– Вот, сир, – сказал Дерезонг, поднимаясь с пола и протягивая драгоценный камень из короны короля Дайора.

Король Вуар взял приношение кончиками пальцев и внимательно осмотрел при свете единственной лампы. Дерезонг Таш испугался было, что королю придет в голову пересчитать лучи, которых было не семь, а шесть, но сразу же успокоился, как только сообразил, что король слишком слаб в математике, чтобы справиться со столь сложной задачей.

Король протянул драгоценный камень Илепро.

– Вот, мадам, – объявил он. – И будем надеяться, что дар сей наконец остановит ваши бесконечные жалобы.

– Господин мой щедрее солнца! – воскликнула Илепро с сильным лоторским акцентом. – Правда, я хотела присовокупить еще кое-что к своей речи, но это не для ушей рабов.

Она по-лоторски обратилась к своим четырем соплеменницам, и те тут же поспешили прочь.

– Ну? – поинтересовался король.

Илепро уставилась на сапфир и свободной рукой стала делать плавные движения, нараспев произнося какие-то слова на родном языке. Хотя она говорила слишком быстро, чтобы Дерезонг Таш сумел понять смысл, одно слово, которое она повторяла чаще других, он все же уловил. Это было слово «Тр’ланг».

– Сир! – вскричал он. – Боюсь, сия северная ведьма затевает недоброе…

– Что? – проревел король Вуар. – Ты вздумал оболгать мою фаворитку прямо у меня на глазах? Да я тебе…

– Но, сир! Король! Посмотрите!

Король прервал свою тираду, пригляделся, но снова так и не заговорил. Потому что пламя лампы сжалось до размеров крохотной искорки, а в помещении завертелся ледяной вихрь. В глубине его мрак сгустился в хитросплетение теней, а те – в нечто более осязаемое. Поначалу это казалось просто сгустком черного тумана, но потом посреди него возникла пара горящих точек – глаз, вдвое больше человеческих.

Дерезонг лихорадочно пытался припомнить подходящее заклятие экзорсизма, хотя язык у него присох к нёбу от ужаса. Поскольку его собственный Ферназот был котенком по сравнению с этим созданием, а пентаграмма Дерезонга не защищала.

Глаза демона загорелись еще ярче, и в тусклом свете лампы блеснули огромные загнутые рога, когти. Холодно стало так, будто в комнату внесли айсберг, и Дерезонг уловил вонь горелых перьев.

Илепро указала на короля и что-то выкрикнула на своем языке. Дерезонг Таш заметил жуткие клыки, когда распахнулась чудовищных размеров пасть, и Тр’ланг бросился на Илепро. Она выставила перед собой драгоценный камень, пытаясь защититься от демона. Но камень не произвел на того никакого впечатления. Когда вокруг нее сомкнулась тьма, Илепро истошно завизжала.

Вдруг опять распахнулась дверь, и в комнату ворвались четыре лоторианки. Вопли Илепро не смолкали, становясь все пронзительней, но слышались словно издалека, будто Тр’ланг куда-то ее уволок. Все, что можно было разглядеть, – тускнеющий бесформенный силуэт посреди пола.

Первая из лоторианок с криком «Илепро!» бросилась к бесформенной тени, одной рукой сбрасывая с себя одежды, а другой выхватив массивный бронзовый меч. Когда остальные последовали ее примеру, Дерезонг Таш догадался, что никакие они не женщины, а крепкие лоторцы. Походить на женщин им удавалось за счет того, что они сбрили бороды и носили подкладки под одеждой в соответствующих местах.