Самодержавие и либерализм: эпоха Николая I и Луи-Филиппа Орлеанского - [41]
Когда 28 декабря 1839 г. высочайшим рескриптом Поццо ди Борго был уволен с государственной службы, он не вернулся на родной остров и не отправился в Россию. Те немногие годы, которые ему еще отвела судьба, он провел в Париже, в превосходном особняке на улице л’Юниверсите, который он приобрел, еще будучи в Лондоне.
После 1796 г. он никогда не бывал на своей родной Корсике, однако сохранил там определенное влияние благодаря своему племяннику Феликсу и никогда не отказывал в помощи своим соотечественникам-корсиканцам, обращавшимся к нему с различными просьбами. Он тратил свои собственные средства на общественные нужды Корсики; на его деньги была восстановлена деревенская церковь, строились дороги[254].
Старый и больной, с помутившимся рассудком, Поццо ди Борго умер 15 февраля 1842 г. Как отмечала герцогиня Доротея де Дино, «для него самого, как и для его близких, было лучше, что эта растительная жизнь закончилась». Он оставил 400 тысяч франков ренты, половина которой, вместе с парижским особняком и виллой в Сен-Клу, отошла его племяннику Шарлю; остальные деньги достались корсиканским родственникам[255]. Похоронили его в Париже на кладбище Пер-Лашез.
Почти год пост посла России во Франции оставался вакантным. В конце 1835 г. на эту должность был назначен генерал от кавалерии, генерал-адъютант граф Петр Петрович фон дер Пален (1777–1864), второй сын петербургского губернатора Петра Палена, участник всех основных военных кампаний с 1796 по 1831 г. Ему было велено вручить верительные грамоты не королю Луи-Филиппу, а премьер-министру, поскольку в них отсутствовало традиционное обращение «Государь, брат мой». Проспер де Барант, получивший назначение на посольский пост в Санкт-Петербург, также был встречен в российской столице весьма прохладно.
Петр Петрович, оправдывая ожидания императора, полагавшего, что посол будет послушным инструментом его политики, не стал сближаться с парижским светом и двором. Как заметил П.П. Черкасов, «…выбор Палена в качестве посла при дворе Луи Филиппа был совершенно осознанным. Русский самодержец явно желал показать “королю-гражданину”, что не намерен излишне деликатничать с “фальшивой” Июльской монархией»[256].
Несмотря на то что в окружении короля Луи-Филиппа с опаской отреагировали на назначение Палена послом в Париж, бесхитростный Пален, по словам П.П. Черкасова, «оказался на редкость надежным партнером, державшим данное слово, ненавидевшим недомолвки и тем более интриги. Всякое случалось в русско-французских отношениях за те пять с половиной лет, что граф Пален пробыл послом России в Париже, но никогда МИД Франции не имел повода быть недовольным им лично»[257].
Однако наши соотечественники, оказывавшиеся в Париже, были о графе Палене несколько иного мнения и жаловались на отсутствие поддержки со стороны посла[258]. В этом отношении весьма показательно наблюдение А.Н. Карамзина, который писал родным 10 (22) февраля 1837 г., что в светское общество сложно попасть русским, а Пален не оказывает своим соотечественникам никакой поддержки и протекции[259].
Кроме того, как отмечал секретарь австрийского посольства в Париже граф Рудольф Аппоньи, царь выделял русским дипломатам весьма скромные суммы. Поэтому в октябре 1838 г. граф Пален оказался в деликатном положении: несмотря на двухмесячные поиски, он так и не смог найти себе достаточно просторное жилье за 1,5 млн франков. Поэтому он решил нанять для посольской канцелярии маленький особняк в Париже, а для себя снять на лето поместье Тюильри в Отее, в котором прежде проводило лето семейство Аппоньи[260]. В 1839 г. российское посольство переместилось на Вандомскую площадь. По причине экономии в русском посольстве очень редко устраивали большие приемы.
В конце 1841 г. в отношениях между Францией и Россией возник дипломатический инцидент, вследствие которого интересы двух стран представляли поверенные в делах[261]. Российские интересы вплоть до 1848 г. представлял поверенный в делах Николай Дмитриевич Киселев (1802–1869). Николай получил домашнее воспитание у французского гувернера. Его старший брат Павел заботился о его образовании и одно время думал поместить его в лицей Ришельё; однако затем Николай поступил в Дерптский университет, где его товарищем был поэт Языков, познакомивший его с Пушкиным. Киселев знал П.А. Вяземского, А.С. Грибоедова, А. Мицкевича.
Блестящие служебные успехи старшего брата облегчили Николаю Дмитриевичу карьеру. В январе 1824 г. он поступил на службу в министерство иностранных дел, через два года был отправлен в Персию с князем Меншиковым. В 1829 г. Киселев был назначен секретарем при посольстве в Париже, где состоял до 1837 г., после чего стал советником посольства в Лондоне, где исполнял должность поверенного в делах в Великобритании.
