Самая кровная связь. Судьбы деревни в современной прозе - [96]

Хотя бы об этой старой, но по-новому поворачивающейся проблеме — миграции сельской молодежи в города. «После Белгорода, — писал Г. Радов, — я совершеннейше убежден: по-настоящему прочно молодого крестьянина может «удержать» в селе только одно: индустрия! Да, индустрия... Именно он, комплекс, если выражаться высокопарно, стал твердыней, о которую разбиваются непослушные ветры миграции... Не первый раз я это замечаю: стоит колхозу начать, как говорится, индустриальное развитие, — миграция молодежи сокращается. Ждут, пока дома, в селе, откроются светлые цехи, зашумят умные механизмы... На ручную работу смотрят как на временную...» Вот и оказывается, что подлинная любовь к народу состоит сегодня прежде всего в том, чтобы максимально облегчить из века тяжелый труд земледельца, насытить сельское хозяйство разнообразнейшими комплексами машин, поднять до городского уровня культуру деревни и ее быт. «Человек с лопатой окончательно и навсегда ушел с хлебного поля... — подводит итог своим наблюдениям очеркист. — Теперь и под Белгородом, и в иных местах у нас на глазах из мясного «цеха» деревни уходит человек с лопатой, корзиной, вилами. В этом, кроме всего прочего, смысл деяний авторов специализации. Высший смысл!»

Современный социально-экономический очерк четко поддерживает в жизни современного села все прогрессивное, передовое: индустриализацию и специализацию животноводства — в очерках не только Ю. Черниченко или Г. Радова, но и А. Калинина, или, скажем, безнарядные звенья в книжке Б. Можаева «Самостоятельность». Очерк внимателен к тем «росткам нового» (В. И. Ленин), которые дает современная сельская жизнь. Но, к сожалению, нынешний «деревенский» художественный очерк, в отличие от овечкинских времен, как правило, избегает остро конфликтных ситуаций. Он чаще информирует нас о том, что уже свершилось или совершается в жизни, но редко опережает жизнь. Таких очерковых выступлений, которые можно было бы определить как «разведку боем» в современной нашей публицистике, наперечет: сошлюсь на уже упоминавшиеся книжки Г. Радова и Ю. Черниченко, на известный очерк В. Чивилихина «Земля в беде», на недавний очерк «Старые земли» Б. Можаева и его книгу «Самостоятельность», на книжку из серии «Письма из дервни» И. Винниченко «Это и есть жизнь». Книжку, где собраны выступления писателя, обосновывающего идею создания на новом, современном уровне «Колхозсоюза», системы выборного самоуправления, которая стала бы вместе с тем и «производственным объединением колхозов. Идея эта растет из жизни, диктуется ее потребностями и ждет дальнейшего разностороннего осмысления.

Но почему же книг и выступлений, подобных только что названным очеркам, произведений остропроблемной публицистики о селе — и не только о селе — сегодня так мало? Не утрачен ли иными писателями и публицистами вкус к деловой и принципиальной критике наших недостатков, не притупилось ли их внимание к конфликтам и противоречиям жизни действительной?

Причины определенного притупления социально-экономического анализа в публицистике наших дней, видимо, не только субъективные. Жизнь нынешней деревни усложнилась неимоверно. Научно-техническая революция проявляется в деревне в формах принципиально новых, динамичных и сложных. Для постижения этих процессов от писателя вообще, от публициста в особенности требуется сегодня качественно иной, чем раньше, уровень знания и понимания действительности. Жизнь выдвигает перед писателем новую, во многом неизвестную в «овечкинские» времена социальную проблематику, требует качественно иной остроты социального зрения, видения писателем тенденций и явлений действительности.

Когда-то Валентин Овечкин писал о новом типе публициста — «не дилетанта и не верхогляда в деревенских вопросах, человека, вооруженного солидной экономической и агрономической подготовкой», которая и помогает ему «глядеть в корень вопроса, добираться до первопричин». За последнее десятилетие требуемое качество и уровень такого рода «подготовки» очеркиста-«деревенщика» (и не только «деревенщика») возросли неоднократно. Публицисту, не являющемуся специалистом в том или ином чисто профессиональном деле, «добраться до первопричин» становится все труднее. Меняются, усложняются обстоятельства жизни, меняются и усложняются характеры.

Тот же Ю. Черниченко, которому приведенные выше слова В. Овечкина и были адресованы, так передает свое ощущение этих давно надвигавшихся перемен. «Его главная книга не кончена, а оборвана, — пишет он о «Районных буднях» В. Овечкина. — Еще в 1956 году, когда только очень проницательным были заметны тревожные симптомы в сельских делах, Мартынов уходит, уступая свой пост Долгушину. Уступает рационализму, культуре, промышленному опыту, выводящему на мировые просторы. Подходит иное, не Мартынова, время... Но проповедь прозвучала, и рыцаря Мартынова, его озонное дыхание, чистоту и веру люди не забудут»...

Рационализм, культура, промышленный опыт, выводящий на «мировые просторы», — все это требует от современного очеркиста нового качества знаний о деревне, нового философского уровня постижения и осмысления действительности.