Самая кровная связь. Судьбы деревни в современной прозе - [42]

«Объездчик» — это рассказ о древнем инстинкте собственника, который колобродит в душе Игната и который заставляет его искать обходных путей в жизни, чтобы сохранить иллюзию власти над своими ближними. Служба объездчика, чьей обязанностью было охранять травы в заповеднике от покосов местных крестьян, дала ему возможность срубить крепкую дубовую избу в глухом лесистом логу и зажить полной чашей.

«— Я не бег... Я с колхозом жил. Хорошо ли, плохо, а жил... А ты убег... Укрылся... В овраг спрятался, — кричит ему в горе и ненависти застигнутый на месте преступления в ночной степи Яшка, сапрыкинский колхозник, которого считают дурачком. — Разве ты степь стерегешь. Ты себя стерегешь... Свое житье... Логово свое в овраге ружьем оберегаешь...»

Именно эти слова — «волк ты овражный» — стоили незадачливому косарю жизни. Конец рассказа (как уходил, убегал Игнат от Яшкиного тела, сваленного замертво чугунным кулаком, как уходил он, убегая от себя, от слов Якова: «А где мне косить, Где... А у меня их пятеро, окромя самого да бабы») глубоко символичен.

«Он бежал, пробиваясь к дороге, но ее все не было, и, поняв, что сбился, он стал забирать правее. Но трава показалась ему выше, чем была, ноги, ощущая внезапную пустоту, сами побежали в какую-то низину, трава спутанными петлями охватывала ноги, и он, тяжело ломясь сквозь заросли, продирал их коленками... Первый раз за все пятнадцать лет объездов Игнат не узнавал мест, не знал, куда ему идти. И, не решаясь больше шагнуть дальше, боясь, что в любое мгновение может наступить на лежащего в траве дурачка, загнанно, по-волчьи ощерясь, он повел по сторонам втянутой шеей.

— Если что — ничего не знаю... А то — конец... Отказаковался. — И он вдруг явственно осознал, что все эти годы ждал каких-то неприятностей от Сапрыковки».

Сапрыковка, ее суд, ее правда, незримо присутствуют в рассказе; мы чувствуем ее властную силу и в промелькнувшем где-то на заднем плане председателе сапрыкинского колхоза Васюхине («Сгорел мужик. Не поест, не поспит вовремя. Все мотается по полям. Думал поскорее сладить дело»); и в характере отца Игната, в пустой, безлошадной конюшне латавшего хомуты («Для чего хомут-то, — спрашивал отца Игнат... — Лошадей-то нет!» — «Жив живое думает. Про запас»); и в хилом Яшке, прослывшем за детскость и безропотность в деревне дурачком («Я с колхозом жил... Все делил. Моего поту там полито...»). Сапрыковка, ее труд, ее судьба правят всей атмосферой рассказа, — это она, Сапрыковка, вершит над отщепенцем Игнатом нравственный суд.

В. Чалмаев в своей в целом интересной и полезной книжке «Евгений Носов» (издательство «Советская Россия», 1974 г.) возражал против подобной трактовки рассказа. Критик, мне думается, в рассказе не понял до конца характера Игната Заварова, в животной и бессмысленной ярости забивающего насмерть неповинного и беззащитного сапрыковского мужичка Яшку, не увидел истоков этой звериной жестокости Игната в самой Сапрыковке, в ее исторической судьбе. По его мнению, преступление Заварова — «итог давнего бегства Игната: от земли, утраты им представлений о своем месте в жизни, утраты власти над собой трудовых моральных традиций... Образ главного героя «Объездчика», — заявляет критик, — отражает всю глубину нравственной тревоги писателя за иных выходцев из деревни, попавших или в город, или в научную среду...» Для критика неприемлема сама мысль о том, что этот характер в конечном счете воплощает инстинкт собственничества. Он приводит слова из моей статьи «К зрелости» «о древнем инстинкте собственности, который колобродит в душе Игната и который заставляет его искать обходных путей в жизни, чтобы сохранить иллюзию власти над своими ближними», комментируя их следующим образом: «Не власть испортила Игната, а он, своим моральным несоответствием, выросшим в нем хамством, способен испортить, извратить и дело, и родственные чувства». Но это возражение не по существу, потому что суть, конечно же, не во «власти», не об этом речь, а в том, каковы реальные истоки этого «морального несоответствия» Игната Заварова: было ли оно «итогом давнего бегства от земли» или же современным проявлением «инстинкта собственничества», отягченным, так сказать, новейшими напластованиями»?

Этот спор не только о характере Игната Заварова, но шире — о нравственном идеале писателя, о верности его правде жизни. Проза Евгения Носова, тот же рассказ «Объездчик», рассказ «Домой за матерью», повесть «Шумит луговая овсяница», другие произведения писателя, думается, заключают в себе решение этого спора. Прежде всего, наивно говорить, будто Игнат «убежал от земли» в город или «в научную среду», устроившись объездчиком в соседний заповедник. Он «между городом и деревней обосновался», по сути дела — «вернулся» к земле, точнее — к стародедовским привычкам мелкособственнического хозяйствования на земле, помните: «Для жительства Игнат облюбовал глухой лесистый лог на краю степи, поросший дубняком, дикими грушами и лещиной. Когда ходил выбирать место, спугнул волчий выводок и выстрелом из ружья уложил матерого.

— Хватит, пожил. Теперь я тут жить буду, — посмеялся Игнат, подняв за хвост взъерошенного зверя.