Самая главная тайна - [28]

Петькин дед сказал, что кровь людская еще льется. Война давно кончилась, а кровь льется до сих пор. И Валька словно чувствовал запах горячей человеческой крови.

Он верил, что самая главная тайна существует. И кто-то был заинтересован в том, чтобы люди не прикоснулись к ней, чтобы она так и осталась неразгаданной. Но тот, кто честен, кто любит свою Родину, кому правда дороже жизни, — тот обязан разгадать эту самую главную тайну.

Много вопросов одолевало Вальку в тот вечер. И ни на один из них он не имел ответа. Может быть, ответ дал бы Петькин дед. Но Валька теперь понял: он ни за что не расскажет. Главного не знает ни Петька Птица, ни его мельниковцы. Да и сам Дементий Александрович, может быть, не знает главного. О том, что кинжалы были разные, он-то наверняка не догадывается...

Тугой узел завязал Проскуряков, бывший Валькин отчим. Но развязывать-то его все равно придется. Всем людям. В том числе и Вальке.

Отец говорил Вальке с портрета:

«Ну что ж, Валя, держись, мужайся: главное испытание впереди».

«Ясно, папа», — отвечал Валька.

«От школьных испытаний тебя освободили, но от испытаний в жизни никто освободить не может. Будь мужчиной, сынок! И знай, что я приду к тебе на помощь, если будет трудно».

«Я знаю, папа. Мы откроем самую главную тайну! Мы ее все равно откроем!»

Новые подробности истории с бутылкой

С нетерпением дождавшись утра, Валька юркнул во флигелек. Он увидел Магду, которая сидела на табуретке и вслух читала книгу.

— А-а, наш Валентин второй пришел! — раздался приглушенный голос Марчука. — Как там на воле... все в порядке?

— Полный порядок, — ответил Валька, ложась на пол. — А вы как себя чувствуете?

— Превосходно! Магда просто чудеса творит.

Валентин Марчук лежал на спине, но левая нога его была согнута в колене.

— Видишь, я уже двигаю. Если так дело пойдет, завтра покину свою темницу, хотя, по правде сказать, я бы здесь целый месяц пролежал. Что еще надо демобилизованному воину? Магда меня кормит, поит. — И Марчук указал на бутылки, стоящие у него в изголовье.

Это были бутылки из-под лимонада.

— Люблю лимонад, — добавил Марчук. — Напиток богов!

— А это не вы оставили бутылку из-под лимонада в замке? — осененный догадкой, спросил Валька.

— А откуда ты это знаешь?

— Во-он в чем дело! — Валька тихонько засмеялся. — А мы-то думали!..

И Валька рассказал Марчуку историю, связанную с бутылкой. Правда, он не упомянул о мельниковцах и тайнике, в котором хранятся их клятвы. Там теперь, очевидно, лежат и вещи, принадлежащие Проскурякову.

— Детектив, — хмуро проговорил Марчук. — Целая история из-за какой-то бутылки.

— Ребята, потише, у Германа Тарасовича отличный слух, — предупредила Магда.

— Ах этот Герман Тарасович! — поморщился Марчук. — Что он за человек? Кто он? А, Валя? Как ты думаешь?

— Садовник.

— Да, садовник. Садовник, садовник, садовник молодой. Может, с бородой?

— Он без бороды.

— Бороду он сбрил, конечно.

— А что, он был с бородой?

— Вполне возможно. Каждый мужчина может ходить с бородой. Герман Тарасович — не исключение. Магда, он и во время войны здесь был?

— Я его не видела, — ответила Магда. — Он говорит, что был в эвакуации.

— Где? На западе или на востоке?

— В Сибири.

— Ах, в Сибири! Вряд ли, вряд ли... В Сибири ему было бы очень хорошо. Однако шут с ним. Пусть работает Герман Тарасович, а нам бы с тобой, Валя, на простор выйти, на свежий воздух... Как говорится в одной хорошей книжке, на волю, в пампасы!

Валентин Марчук умел говорить шепотом. Одно слово он произносил громче, другое тише, и у Вальки складывалось впечатление, что демобилизованный воин говорит как обычно. Но даже Магда, сидящая возле окна, почти не слышала его слов. Валька попытался подражать Марчуку, но у него ничего не получилось, и он сконфуженно замолчал.

— Не отчаивайся, — улыбнулся ему Марчук. — Я тоже не сразу научился. Без труда не выловишь и рыбку из пруда. Потренируешься — и у тебя не хуже моего получится.

Перед обедом мать сделала Вальке выговор. Она заметила, что сын все время пропадает у домработницы, которая на него дурно влияет.

— Чем она привлекла тебя, скажи мне?

— Многими качествами, — ответил Валька.

— Какими, какими? Какие же у нее качества? — нажала мать на последнее слово. — Что в ней примечательного?

— Ну хотя бы то, что она не отзывается о тебе дурно, мама, — тихо сказал Валька.

— Боже мой! — воскликнула мать. — Что ты говоришь! Кто бы позволил ей отзываться обо мне дурно! Да и вообще, какие могут быть у нее для этого поводы? Разве я веду себя неприлично? Разве меня можно в чем-либо упрекнуть?

— Мама, ты и Дементий Александрович фактически отправили Магду в заточение. Она почти никуда не выходит из своего флигелька. Она даже в калитку перестала ходить! — возмущенно сказал Валька. — А ты еще говоришь... Чем же провинилась перед тобой Магда?

— Вырастешь — узнаешь. И пожалуйста, оставь этот тон в разговоре с матерью! Или я вынуждена буду разговаривать с Дементием Александровичем.

Валька пожал плечами, вздохнул и ушел в библиотеку.

Обед начался как обычно. Дементий Александрович глядел на Вальку приветливо. Он даже подмигнул ему в нетерпеливом ожидании первого, которое мать принесла в белом, с розовыми цветами супнике.