Самая длинная соломинка - [7]

Шрифт
Интервал


Коляска катила по Столярной улице, мимо мануфактурного заведения братьев Гольдшмидт, парикмахерской, фотографии Берзиня, мимо надписей «Мин нет». Здесь, где не было мин, молодежь разбивала сквер. Вероника поправила на Забелле шляпу, стряхнула с нее пылинку, глянула на его худую шею и, снова покатив его, сказала:

— День совсем не осенний. Живешь, живешь и вдруг вспоминаешь, что умеешь дышать… И ты дыши, не оглядывайся по сторонам. Четверо суток воздуха свежего не нюхал.

— Отбитыми легкими долго не подышишь… Кто он такой? Который меня отделал, а теперь следит за нами?

— Антс. Трубочист. Он умеет бить. Мастер.

— А второй кто?

— А где ты видишь второго?

— Ну тот, поменьше.

— Филипп. Тоже трубочист. И бабник, каких мало. Три килограмма золота предлагал, чтобы я тайком от Франциска с ним… А почему ты обо мне ничего не спрашиваешь? Кто я такая?

— Одни бьют, другие лечат. Вот и лечи. Тебе приказано гладить меня — гладь. За любовь я всегда платил любовью.

— Не подумай, что на дуру напал! Мне достаточно взять в руки гребень и причесать человека, и я знаю, что у него за голова и что в этой голове.

Вероника достала свой гребень и провела несколько раз по его волосам, оглядываясь на ковыляющего сзади Антса. В руке у него болталось ведро трубочиста, в котором толстой змеей свернулась веревка.

— Волосы у тебя чистые. Ни одной вши, ни одной гниды. Да и весь ты, даже избитый, чистенький такой и пахучий. Откуда ты?

— Давай вернемся в подвал. Я не умею дышать, когда за мной следят трубочисты.

— А почему ты так говоришь? Чудно как-то.

— В семье, пока мать была жива, говорили по-литовски.

— А я не помню своих родителей. Мне кажется, что их и не было никогда…

Она вдруг замолкла и быстро, почти бегом втащив коляску на тротуар, пустилась по развалинам, ища укромное местечко. Забелла затрясся в колясе, намертво вцепился руками в подлокотники и кормушку для голубей.

По Морской улице, миновав Столярную, строем шагали немцы с лопатами в руках.

Вероника испуганно и беспомощно глядела из подворотни на каждого пленного, словно боясь кого-то узнать среди них, и потом, когда колонна прошелестела, она заскулила и срывающимся голосом прошептала:

— Почему они до сих пор живы?..

— Подайте Христа ради погорельцу, калеке убогому копеечку, — причитал одноглазый нищий, ковыляющий по булыжнику, разглядывая каждый дом.

— Жалко, все деньги у меня отобрали, — сказал Забелла. — А то догнали бы его…

— Подайте Христа ради погорельцу, — пел нищий, и пенье его успокаивало Забеллу.

…Антиквар Мурский, с охапкой книг под мышкой, остановился как вкопанный на Морской улице перед инвалидной коляской, не зная, что делать: то ли поздороваться, то ли прошмыгнуть мимо.

— Добрый день, — растерянно приподнял он шапку. — Вы что, уже не ходите?

— Как видите, — смутился Забелла. — Кому извозчики, кому коляски…

— Катайтесь на здоровье, катайтесь, я не имею ничего против, — пятясь, зачастил Мурский и скрылся в толпе.

— Знакомый? — спросила Вероника.

— Первый раз вижу.

Из подворотни вынырнул Антс, оглядел антиквара и, оставив Забеллу на попечение Вероники, увязался за ним.

— Подайте Христа ради погорельцу, калеке убогому копеечку, — упрямо выводил одноглазый калека.


Выпал первый снег и сразу же растаял, превратив мостовые в серое грязное болото. Филипп и Антс, с закопченными веревками, ведерками, с ног до головы в саже, постучались под вечер в антикварную лавку Иеронима Мурского.

— Господин Мурский, трубочистов вызывали?

— Не вызывал, — ответил удивленный Мурский, стоя на пороге.

— Как не вызывали? — спросил Антс. — Здесь ясно написаны адрес и фамилия.

— Никаких трубочистов я не вызывал. Кроме того, уже вечер, — помрачнел Мурский. — Еще с крыши свалитесь.

— Нехорошо, господни Мурский, — сказал Филипп. — Дымоходы надо вовремя чистить. Уже полгорода сгорело!

— Разве я его сжег? — отчаянно защищался Мурский.

— Покажите, господни Мурский, где здесь дверь на чердак, — вежливо попросил Антс.

Антиквар в сопровождении трубочистов поднялся по лестнице на темный чердак и остановился.

— Начинайте, если городу грозит такая опасность, — невесело сказал Мурекий. — Может, лампу принести?

— Ничего, мы и без лампы обойдемся.

Трубочисты размотали свои веревки и вдруг накинули на шею антиквару и затянули петлю.

— Господа… Я… Я… Что вы делаете? Дымоход там, — пробормотал Мурский.

— Господин Мурский, не будем зри время тратить. Откуда вы знаете Георгия Забеллу?

— Я его не знаю, — воскликнул Мурский. — Прошу прощения, знаю. Он пришел, как и вы, незваный. Сказал: от сестры. Господа, давит, давит!

— Говорите, пан Мурский, не отвлекайтесь, — посоветовал Филипп.

Чем больше Мурский мотал головой, тем туже затягивалась петля, и глаза его от боли были полны слез. И чем больше он старался рассказать покороче, тем чаще путался и сбивался:

— Поел… конской колбасы… с картошкой. Я ему отдал свои старые ботинки и костюм… Примус дважды погас, а где сейчас иголки возьмешь… Господи, что я говорю! Сестра его прислала… Господи, разве я виноват в том, что у меня такая сестра, что я родился в этом вонючем переулке! Что она меня раньше и знать не хотела, за человека не считала.


Еще от автора Григорий Канович
Свечи на ветру

Роман-трилогия «Свечи на ветру» рассказывает о жизни и гибели еврейского местечка в Литве. Он посвящен памяти уничтоженной немцами и их пособниками в годы Второй мировой войны четвертьмиллионной общины литовских евреев, олицетворением которой являются тщательно и любовно выписанные автором персонажи, и в первую очередь, главный герой трилогии — молодой могильщик Даниил, сохранивший в нечеловеческих условиях гетто свою человечность, непреклонную веру в добро и справедливость, в торжество спасительной и всепобеждающей любви над силами зла и ненависти, свирепствующими вокруг и обольщающими своей мнимой несокрушимостью.Несмотря на трагизм роман пронизан оптимизмом и ненавязчиво учит мужеству, которое необходимо каждому на тех судьбоносных поворотах истории, когда грубо попираются все Божьи заповеди.


Местечковый романс

«Местечковый романс» — своеобразный реквием по довоенному еврейскому местечку, по целой планете, вертевшейся на протяжении шести веков до своей гибели вокруг скупого литовского солнца. В основе этой мемуарной повести лежат реальные события и факты из жизни многочисленной семьи автора и его земляков-тружеников. «Местечковый романс» как бы замыкает цикл таких книг Григория Кановича, как «Свечи на ветру», «Слёзы и молитвы дураков», «Парк евреев» и «Очарование сатаны», завершая сагу о литовском еврействе.


Я смотрю на звезды

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


По эту сторону Иордана

В сборник вошли семь рассказов современных русских писателей, живущих в Израиле, по эту сторону Иордана. Рассказы весьма разнообразны по стилю и содержанию, но есть у них и одна общая черта. Как пишет составитель сборника Давид Маркиш, «первое поколение вернувшихся сохраняет, как правило, русский язык и русскую культуру. Культуру, которая под израильским солнцем постепенно приобретает устойчивый еврейский оттенок. Библейские реминисценции, ощущение живой принадлежности к историческим корням связывают русских писателей, живущих в Израиле, с авторами, пишущими на иврите».


Штрихи  к автопортрету

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


И нет рабам рая

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Свой среди чужих

Кайзер, глава киллеров, мило беседует с Корниловым. Нравится ему этот лихой парень. Хорошо бы его в подручные. А тут как раз приносят очередной «заказ». Открывает Кайзер папку, а там фото его собеседника. Дело есть дело – клиента пока в подвал, ведь есть и другие «заказы». Но Корнилову такой оборот дела не по нутру. Хочется ему продолжить беседу с Кайзером. И он продолжит ее, только вопросы теперь будет задавать он…


Железный тюльпан

Что это — странная игрушка, магический талисман, тайное оружие?Таинственный железный цветок — это все, что осталось у молоденькой дешевой московской проститутки Аллы Сычевой в память о прекрасной и страшной ночи с суперпопулярной эстрадной дивой Любой Башкирцевой.В ту ночь Люба, давно потерявшая счет любовникам и любовницам, подобрала Аллочку в привокзальном ресторане «Парадиз», накормила и привезла к себе, в роскошную квартиру в Раменском. И, натешившись девочкой, уснула, чтобы не проснуться уже никогда.


Стендинг, или Правила хорошего тона

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Приколист

Жизнь не любит компромиссов, она требует прямого и точного выбора. Особенно в любви. Но Ольга никак не может решить для себя, кого она больше любит – своего жениха Глеба или друга Сергея, вернувшегося из Чечни. Значит, придется выяснять отношения самим мужчинам. И они выясняют. С помощью оружия. Глеб ранил из пистолета Сергея, и Ольге пришлось спрятать преступника. Однако Сергей решил, что должен разобраться с ним, и начал поиски обидчика. Теперь Ольге все же придется сделать свой выбор. Но когда в ее руки попадает злосчастный пистолет, она делает уж совсем роковой шаг…


Погоня за призраком

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Хит-парад в Нэшвилле

После сокрушительного удара, нанесенного Боланом по мафии в Нью-Йорке, Организация переносит свои активные действия в штат Теннесси, где начинает строить новую империю наркобизнеса, призванную опутать своими смертоносными щупальцами всю Америку. Но по наводке ФБР в Нэшвилл — золотую столицу американского рока и... новую штаб-квартиру мафии — прибывает Мак Болан. Барометр падает — будет буря!