Самая длинная соломинка - [15]
Автоматчики с красными звездами на фуражках забрались в кузов, устроились на соломе.
— Неужели Забелла? — прохрипел в кабине Франциск и глянул через окошечко в кузов.
Автоматчики о чем-то говорили с Вероникой.
Забелла глянул на часы. Антс покосился на Забеллу.
— Пепеша, — сказал Забелла. — Хорошие автоматы. Бьют без промашки.
— Так точно, без промашки, — ответил один из автоматчиков.
— И немецкие бьют без промашки, — чуть ли не с гордостью сказал Антс.
У развилки грузовик резко притормозил. Инвалидная коляска проехалась в кузове по соломе и ударилась в борт кузова.
— Спасибо, товарищ капитан, — сказал тот, из пивной.
— Счастливо, — кивнул Франциск.
Грузовик тронулся и стал набирать скорость.
— Поворачивай налево! — приказал Франциск. — Мы должны выйти к Балтрагу точно с остальными. Я думаю, они уже на подходе.
Трехтонка затарахтела по ухабам, и Казимир вдруг остановил ее.
— Радиатор закипел. Долить надо, — сказал он, взял ведро и отправился искать какую-нибудь лужу.
— Вероника! — побарабанил пальцами в заднее стекло Франциск. — Подойди сюда!
— Говори, я все слышу, — сказала она.
— Сядь рядом, на место Казимира.
Вероника перебралась в кабину.
Забелла не спускал с них глаз.
— Вероника… — сказал Франциск. — Бог создал нас друг для друга: у тебя ни родины, ни семьи, ни друзей и у меня — никого. И ничего. Кроме тебя.
— Что ты хочешь?
Он помолчал. Потом сказал, показав глазами на кузов:
— Ты думаешь, он… Ты веришь ему?
Вероника не ответила. Вышла из кабины, и полезла в кузов.
Вернулся Казимир, залез в кабину и сказал:
— Все в порядке.
Трехтонка набрала скорость. Впереди обозначился крутой спуск.
Казимир нажал на тормоза.
Франциск вдруг ударил его пистолетом в висок.
Трехтонка потеряла управление и покатилась вниз по откосу.
Франциск едва успел выпрыгнуть из кабины, ударился о землю и через минуту встал. Встал на свои здоровые, крепкие ноги.
Трехтонка летела вниз, переворачиваясь в воздухе, из кузова ударом вышибло гроб с Филиппом, чемоданы, сундук и пассажиров.
Сундук развалился, и кирпичи, обыкновенные красные кирпичи посыпались из него на белый глубокий снег сорок седьмого года.
Трехтонка, охваченная пламенем, встала на колеса у самой опушки леса.
Спал, так и не проснувшись, лейтенант Юшка.
В десяти шагах от него, придавленные гробом, скорчились его мать, Антс.
Вероника лежала, обхватив березу.
Забелла зарылся залитой кровью головой в снег. Только его бессмертная шляпа катилась по косогору вниз.
Франциск оглядел заснеженный пустырь, вскинул автомат и дал очередь по снегу, по березам, по обломкам кирпича.
— Ты уже там, Вероника! Ты уже там! Ты уже вернулась домой. И ты, Забелла, родившийся в девятнадцатом году в Даугавпилсе…
Франциск вдруг увидел лошадь и замолк.
Лошадь была запряжена в сани, груженные березовыми чурками. Правил ею насмерть перепуганный крестьянин.
По насту бежал счастливый жеребенок.
— Стой! — закричал Франциск.
Он схватил кобылу под уздцы, потом сбросил с себя капитанскую шинель с четырьмя сверкающими звездочками на погонах, стянул с мужичка крестьянский кожух, залез в сани и крикнул:
— Стой и жди!
— Чего мне ждать?
— Могильщиков!
— Хоть жеребеночка оставьте! — взмолился крестьянин. — Век не забуду! Жеребеночка!
— Возьми своего жеребеночка и радуйся, дурак. Но-о! — Франциск хлестнул кобылу и укатил.
Мужик притянул к себе за шею жеребенка, глянул на полыхающую трехтонку, на тела, черневшие на снегу, и кинулся в гущу леса, обнимая на бегу свою будущую лошадь.
— Господи, господи, — в отчаянии повторял антиквар и, сунув босые ноги в шлепанцы, подкрался к двери. — Там же ясно написано: предлагать с десяти до семи вечера. А сейчас… сейчас уже почти утро!
— Впустите, меняю квартиру, — произнес Франциск.
Антиквар открыл двери одетому в крестьянский кожушок Франциску, повел его в комнату.
— Ну, что у вас?
— У меня улица. Меняю, господин Мурский, целую улицу на бутылку водки!
Мурский понял и обреченно стал накачивать примус и нарезать колбасу. Вдруг примус захлебнулся, погас и зашипел.
— Господи, последняя иголка. Где взять иголки? — бормотал антиквар.
Франциск рассмеялся, вылил водку в стакан, выпил, заставил и Мурского выпить, сунул в карман кусок колбасы и сказал:
— Идем, Мурский, я дам тебе иголку, не переживай. Я дам тебе золотую иголку, идем, все начинается с золотой иголки. Потом захочется золотого примуса, золотой кобылы, золотой сермяги.
…Они шли, шатаясь, по пустынным улочкам старого города, мимо реки, потом свернули на Столярную улицу и остановились у руин под восемнадцатым номером. Франциск дернул дверной колокольчик, тот дзинькнул, и они шагнули через порог в развалины.
— Сколько лет ты, Мурский, следил за этим домом? — спросил Франциск.
— Господи, господи, — простонал антиквар. — Разве я виноват, что родился на улице, где никогда ничего не меняется? Только латы, рубли, марки и снова рубли… Разве я виноват, что моя сестра шлюха, что ей снится золото, спрятанное в подвалах на Столярной?
— Она сказала чистую правду, — Франциск обвел руками руины. — Там внизу, под развалинами, — золото. Иди и бери.
— Мне не надо, я не пойду, — промямлил Мурский.
— Ты пойдешь! Теперь ты будешь Лис!
В основу романа Григория Кановича положена история каменотеса Эфраима Дудака и его четверых детей. Автор повествует о предреволюционных событиях 1905 года в Литве.
Третья книга серии произведений Г. Кановича. Роман посвящен жизни небольшого литовского местечка в конце прошлого века, духовным поискам в условиях бесправного существования. В центре романа — трагический образ местечкового «пророка», заступника униженных и оскорбленных. Произведение отличается метафоричностью повествования, образностью, что придает роману притчевый характер.
Роман-трилогия «Свечи на ветру» рассказывает о жизни и гибели еврейского местечка в Литве. Он посвящен памяти уничтоженной немцами и их пособниками в годы Второй мировой войны четвертьмиллионной общины литовских евреев, олицетворением которой являются тщательно и любовно выписанные автором персонажи, и в первую очередь, главный герой трилогии — молодой могильщик Даниил, сохранивший в нечеловеческих условиях гетто свою человечность, непреклонную веру в добро и справедливость, в торжество спасительной и всепобеждающей любви над силами зла и ненависти, свирепствующими вокруг и обольщающими своей мнимой несокрушимостью.Несмотря на трагизм роман пронизан оптимизмом и ненавязчиво учит мужеству, которое необходимо каждому на тех судьбоносных поворотах истории, когда грубо попираются все Божьи заповеди.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Местечковый романс» — своеобразный реквием по довоенному еврейскому местечку, по целой планете, вертевшейся на протяжении шести веков до своей гибели вокруг скупого литовского солнца. В основе этой мемуарной повести лежат реальные события и факты из жизни многочисленной семьи автора и его земляков-тружеников. «Местечковый романс» как бы замыкает цикл таких книг Григория Кановича, как «Свечи на ветру», «Слёзы и молитвы дураков», «Парк евреев» и «Очарование сатаны», завершая сагу о литовском еврействе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Трудно представить, до какой низости может дойти тот, кого теперь принято называть «авторитетом». Уверенный в безнаказанности, он изощренно жестоко мстит судье, упрятавшей на несколько дней его сына-насильника в следственный изолятор.В неравном единоборстве доведенной до отчаяния судьи и ее неуязвимого и всесильного противника раскрывается куда более трагическая история — судьба бывших офицеров-спецназовцев…
открыть Европейский вид человечества составляет в наши дни уже менее девятой населения Земли. В таком значительном преобладании прочих рас и быстроте убывания, нравственного вырождения, малого воспроизводства и растущего захвата генов чужаками европейскую породу можно справедливо считать вошедшею в состояние глубокого упадка. Приняв же во внимание, что Белые женщины детородного возраста насчитывают по щедрым меркам лишь одну пятидесятую мирового населения, а чадолюбивые среди них — и просто крупицы, нашу расу нужно трезво видеть как твёрдо вставшую на путь вымирания, а в условиях несбавляемого напора Третьего мира — близкую к исчезновению.
Перед вами уникальная историческая повесть, рассказывающая о жизни очень талантливого ведуна по имени Гамаюн, жившего в тот момент, когда на территорию раздробленной Руси вторглись многочисленные татаро-монгольские Орды, в первой половине XIII века. Реальные исторические персонажи легендарной эпохи (Коловрат; Невский; Бату-хан и прочие). Фольклорная нежить, видимая только «ведающим людям». Реальные и выдуманные битвы, на полях которых побывает ведун. Эта история, полная противоречий, преодоления, драмы и предательств ждёт вас на страницах повести и заставит по-новому взглянуть на привычную историю.
Денис Гребски (в недавнем прошлом — Денис Гребенщиков), американский журналист и автор модных детективов, после убийства своей знакомой Зои Рафалович невольно становится главным участником загадочных и кровавых событий, разворачивающихся на территории нескольких государств. В центре внимания преступных группировок, а также известных политиков оказывается компромат, который может кардинально повлиять на исход президентских выборов.
Призраки прошлого не отпускают его, даже когда он сам уже практически мёртв. Его душа погибла, но тело жаждет расставить точки над "i". Всем воздастся за все их грехи. Он станет орудием отмщения, заставит вспомнить самые яркие кошмары, не упустит никого. Весь мир криминала знает его как Дарующего Смерть — убийцу, что готов настичь любого. И не важно, сколько вокруг охраны. Он пройдёт сквозь неё и убьёт тебя, если ты попал в его список. Содержит нецензурную брань.
Название романа отражает перемену в направлении развития земной цивилизации в связи с созданием нового доминантного эгрегора. События, уже описанные в романе, являются реально произошедшими. Частично они носят вариантный характер. Те события, которые ждут описания — полностью вариантны. Не вымышлены, а именно вариантны. Поэтому даже их нельзя причислить к жанру фантастики Чистую фантастику я не пишу. В первой книге почти вся вторая часть является попытками философских размышлений.