На Говорухина налетели двое, пытаясь схватить за руки, не дать возможности вынуть саблю из ножен. Но Игнат, с рычанием разбуженного не в срок медведя в берлоге, выбросил разом вперед два огромных кулака и двинул ими так, что оба рухнули на камни.
— Живьем брать! Живьем! — заревел кто-то из кустов.
Никита, отбиваясь сразу от троих, увидел человека с перевязанным глазом и узнал — это он мельком попался тогда в остроге на глаза, ошибки быть не могло…
— Ага-а, пес воеводский, вынюхал! — закричал Никита, нащупал левой рукой пистоль за поясом, отскочил в сторону от наседавших детей боярских, выстрелил. Человек с повязкой каким-то чудом успел упасть на руки, пуля, вспоров кафтан, пропала даром.
— Никита, за мной! — крикнул за спиной Игнат; отбив двоих кулаками, он успел вскочить в челн, саблей разрубил веревку и теперь веслом отбивался от четверых, которые лезли к нему, чтобы взять живьем.
— Уходи, Игнат! Уходи-и!.. Дело дороже жизни! — выкрикнул Никита, чувствуя, что до челна ему дойти не дадут, — человек с повязкой был уже сбоку, с длинным ослопом в руках. — Уходи-и! Я буду молчать на дыбе… Жри, пес воеводский, хватай мой гостинец! — Сделав неожиданный бросок телом вправо, Никита рубанул на миг расслабившегося противника, и тот, уронив саблю на звонкую гальку, рухнул…
…Степан Тимофеевич все ждал своих посланцев — шла последняя ночь, данная им на свершение задуманного…
Самара, 1988–1991 гг.
