Салют из тринадцати орудий - [107]

Незадолго до двух склянок подняли «бездельников», а ровно в две склянки под бледным лунным светом началось ритуальное мытье палуб, хотя их тщательно отмыло ливнем во время ночной вахты. Скрежет песчаника не разбудил Джека Обри, а вот дребезжащий скрежет киля о камни выбросил его из койки без следа сна. Как только он встал, «Диана» ударилась о скалы с чудовищной силой и швырнула его навзничь. И все же на палубе он оказался раньше, чем посыльный добежал до сходного трапа.

— На брасы, — скомандовал он таким голосом, что было слышно сквозь всепроникающий звук удара корабля о риф. – Обстенить все паруса. Поживее, поживее. Шевелитесь на носу.

«Диана» потеряла ход, и теперь последняя волна закрепила ее без движения высоко на невидимой скале.

Подвахтенные высыпали наверх в полутьме, почти все офицеры уже выскочили на палубу. Джек отправил помощника плотника проверить уровень воды в льяле.

— Мистер Филдинг, спускайте ялик доктора.

— Два фута, сэр, и прибывает умеренно, — лично доложил плотник. — Я сразу же спустился вниз.

— Спасибо, мистер Хэдли, — поблагодарил Джек. 

Новость разлетелась по палубе — всего-то два фута, и прибывает умеренно.

Еще несколько спешных замеров, и вот уже Ричардсон кричит из ялика:

— Три сажени под кормой, сэр, две с половиной по миделю, два по носу. Нет дна в кабельтове по носу.

— Все паруса на гитовы, — приказал Джек, — приготовьтесь отдать плехт.

Сумерки уходили. В солнечных лучах на востоке заиграли низкие облака, а потом солнце само показалось над горизонтом. Пробили четыре склянки. Джек прошел на нос посмотреть, как отдают становой якорь — предосторожность на случай очень сильного шквала, больше для успокоения (не все здесь герои). Пока он возвращался назад, наступил день — довольно сильное, но слабеющее волнение, небо обещает хорошую погоду, а в миле к северу — остров, покрытый зеленью отлогий остров невеликих размеров, может быть, мили две в диаметре.

— Что в льяле, мистер Филдинг?

— Два фута семь дюймов, сэр, возможно прибывает. Мистер Эдвардс желает с вами поговорить, если позволите.

Джек размышлял, глядя за борт. Корабль застыл мертво, будто в сухом доке. Не шевелится, почти не бьется о скалы после того страшного удара. И в воде сидит неестественно высоко. Он походя разрешил рулевому старшине и двум рулевым оставить штурвал, а потом вернулся к размышлениям, пока помпы стучали и выбрасывали струи. Вода по борту фрегата подтвердила инстинктивную догадку: корабль налетел на скалу в последний момент сизигийного прилива. Отлив уже стремительно понижал уровень воды. Обернувшись, Джек увидел Киллика, молчаливо протягивающего плащ, а позади — Стивена и Эдвардса.

— Спасибо, Киллик, — пробормотал Джек, надевая его, — Доброе утро, доктор. И вам, мистер Эдвардс, доброго утра.

— Доброе утро, сэр, — ответил Эдвардс. — Его превосходительство передает наилучшие пожелания и спрашивает, может ли он или кто-то из миссии быть полезным?

— Он очень добр. Сейчас — нет, только лишь бы все эти люди не мешали, — Джек кивнул в сторону кучки слуг, столпившихся на миделе. — Но без сомнения, он пожелает услышать о ситуации. Присоединяйтесь к нам, доктор, это всех касается. Мы при высокой воде наткнулись на неизвестный, не нанесенный на карту риф. Теперь мы на мели. Какой урон нанесен кораблю, я пока не могу сказать, но непосредственной опасности нет. Имеется высокая вероятность того, что, облегчив фрегат, мы сумеем снять его с мели в следующий сизигийный прилив. Возможно, после этого удастся привести его в приличное состояние для перехода до Батавии и постановки в док. В любом случае мы собираемся спускать шлюпки. Было бы очень хорошо, если бы мистер Фокс со всей свитой и максимально возможным количеством багажа отправился на берег под должной охраной и оставил нам нашу работу.

Глава десятая

Их работа оказалась трудоемкой и сложной. Очень тяжелый высококвалифицированный труд днем и ночью, с такими пиками напряжения во время приливов, каких Джек не встречал за всю свою долгую карьеру.

Целый день они облегчали корабль: постоянно поднимали припасы и перевозили их шлюпками на сушу, спускали стеньги и реи за борт, связывая их там в плоты, выкачивали запасы пресной воды, хотя на острове ее пока что не нашли (да и населяли тот остров одни лишь кольцехвостые обезьяны), и сливали ее за борт тоннами вместе с морской, все еще поступающей сквозь пробоины почти так же быстро, как ее откачивали. Во время работы они увидели, как неожиданно быстрый отлив обнажил риф с обеих сторон, так что кругом белели буруны — умеренные, поскольку особого волнения не наблюдалось, да и ветер был ни то ни се. Но по мере убывания воды набор корабля начал принимать на себя все больше ничем не поддерживаемого веса, и шпангоуты снова затрещали.

Теперь со шлюпок можно было отчетливо разглядеть корабль — он стоял неестественно высоко, обнажив медную обшивку, на трех темных, поросших водорослями скалах — две под кормовыми скулами, а одна – далеко впереди под килем, практически под колокольней. Именно на этот последний камень фрегат и сел почти вертикально, не успев проползти через остаток рифа на глубокую воду.