Саломи - [41]

Гул рукоплесканий и громкое «ура» прокатились над площадью.

Из задних рядов кто-то спросил:

— Скажи, Николай, а какая разница между большевиками и коммунистами? Мы ждали большевиков, а теперь говорят, что пришли коммунисты…

Кто-то не удержался и рассмеялся. Но Николай ответил серьезно:

— Большевики и коммунисты — это одно!

— Спасибо за ответ, — поблагодарил тот же голос.

Импровизированный митинг продолжался. Выступающие рассказывали, какие блага несет Советская власть трудовому народу, напоминали о бдительности.

К полудню из Дзауджикау пришло сообщение: банда Бимбола, узнав, что красноармейцы и керменисты приготовили им «радушную» встречу, не посмела начать наступление. Бандиты разбежались кто куда.

Опасно стало ходить и ездить по горным дорогам в ночное время. Вооруженные люди нападали на путников, отбирали лошадей, вещи, издевались над ними. И самое удивительное было то, что нападали только на бедняков, у которых и взять-то было нечего. А богатых не трогали. Дивились люди: если это абреки, они должны грабить богатых. Зачем им бедняцкое добро? Но вскоре все стало ясно: грабителями оказались бандиты полковника Бимбола Дриева.

Был теплый весенний день. Сипело безоблачное небо. Солнце поднималось к зениту. На верхней окраине села появилась большая группа людей. Те, кто сидел на нихасе, с удивлением вглядывались, — что за люди? Как много их, человек сто, не меньше. Вот они все ближе, ближе, и уже видно, что в середине идет Бимбол со связанными за спиной руками, а возле — человек пятнадцать его приспешников. Бандитов сопровождали красноармейцы в буденовках, с винтовками наперевес.

Кто-то из сидевших на нихасе крикнул:

— Поглядите, да это нашего героя ведут!

Громкий смех покрыл его слова.

— Наш полковник мечтал о генеральском звании! Вот и вышел в генералы! — добавил кто-то.

СМЕРТЬ ХАНИФФЫ

Сегодня я прочитал в газете, что где-то в горном ауле, куда и летом трудно добраться, открылась новая больница на двадцать пять коек. Сельский Совет по этому поводу созвал торжественное собрание. Прочитал я это и сразу вспомнил один давнишний случай времен моей юности. Теперь, на старости лет, я должен рассказать о нем. Прошлое — большая школа, полезно на него порой оглянуться.

В двенадцати верстах от города, в большом селении, жила крестьянка Ханиффа. Крепкая, здоровая, — как говорят, кровь с молоком, — она была очень хороша собой. Родила четырех сыновей и никогда не болела. В семье, кроме нее, не было женщин, и даже в день родов она не переставала работать.

С некоторых пор соседи стали замечать, что Ханиффа затосковала, с домашними делами справляется нехотя. И муж ее, Асланбег, тоже видел, что Ханиффа грустит, но не придавал этому значения.

Однажды утром соседка зачем-то зашла к Ханиффе, окликнула ее, но ответа не получила. Свернувшаяся у порога собака лениво заворчала. Во дворе под деревьями играли младшие сыновья Ханиффы. Один из них сказал:

— Нана спит. Она захворала.

Соседка вошла в саклю. Ханиффа, с головой, обвязанной тряпкой, лежала, бесцельно глядя в пространство. Больная не сразу заметила гостью, а потом прерывающимся голосом рассказала о своей болезни и попросила:

— Присмотри, пожалуйста, за домом. Дети голодные. Чуреки не испечены. Воды нет. Адисе, золовке, скажи…

Около больной сидят золовка Адиса и старуха Залда, с голосом хриплым, не иначе как от араки. Это тоже какая-то дальняя родственница Асланбега. Обе они усердно утешают Ханиффу, но та на них и не смотрит. Вряд ли она их понимает.

Назойливо жужжат и кусают мухи, но больная, кажется, нисколько этого не чувствует.

Адиса обмахивает ее веткой, но мухи не боятся и тотчас же опять садятся на лицо Ханиффы.

Уронив ветку на колени, Адиса говорит:

— Залда, солнце мое, надо погадать у Галиан.

Залда, будто проснувшись, широко открывает глаза, хлопает себя по коленям:

— Как это я не сообразила! Почему мы до сих пор не спросили знахарку? А не лучше ли пойти к Бадтион? Говорят, она у кого-то на верхней улице остановилась. Все ее хвалят.

Галиан — закадычная приятельница Адисы, и она вступает в спор с Залдой, утверждая, что Галиан лучше и нужно обратиться обязательно к ней. Решают посоветоваться насчет знахарки с Асланбегом.

Споря, обе выходят во двор. Палящий зной обжигает их.

Во дворе ни души, даже куры притаились по закоулкам. В тени сарая развалилась собака и, высунув язык, часто-часто дышит. На голоса женщин она лениво поднимает голову и бессильно роняет ее на землю.

Асланбег сидит под яблоней и задумчиво дымит трубкой. Он размышляет. Много раз он слышал, что врачи лечат всякие болезни. Но где найти доктора? Конечно, только в городе. Туда двенадцать верст! Повезти жену? Да где уж больной доехать по этой паршивой дороге. Сюда позвать? Кто его знает, приедет ли?..

Асланбег увидел женщин. Перебивая друг друга, они говорят ему о знахарке. Асланбег думает: «Доктора найти трудно, да и когда это будет. А знахарка рядом. Кто знает, а вдруг поможет».

Когда Ханиффа рассказала о своей болезни соседке, та подняла ее на смех:

— Господи! Вот тоже болезнь!

Асланбег, узнав, в чем дело, тоже усмехнулся:

— Чего об этом говорить, само пройдет.