Салам тебе, Далгат! - [3]

— Ле, че ты слабак такой? Не знаешь? Даги — сила! — снова развеселился Мага.

— Кто не с нами, тот под нами, — улыбнулся Далгат, вставая и отряхиваясь. — Хорошо, что подвез. Удачи!

— Ехал я, не теряйся! — крикнул напоследок Мага. Эстрадная песня с бухающей аранжировкой рвала Далгату барабанные перепонки. Автомобиль, подпрыгивая на ухабах, скрылся из виду.

2

Оставшись один без Маги, Далгат стал вспоминать, который из беспорядочно налепленных друг на друга домов принадлежит Халилбеку. Глиняные хаты чередовались с особняками, большей частью еще не достроенными. На тротуаре тут и там лежал строительный песок, щебень и кучи мусора, а по грязной проезжей улице бегали дети в рваных трусах и с болтающимися на шее амулетами в виде кожаных треугольников.

У ворот болтали женщины в дешевых платках и байковых халатах. Осмотрев Далгата с ног до головы, закричали:

— Кого ищешь, парень?

— Халилбека дом! — закричал в ответ Далгат.

— Вон угол же есть? Туда прямо иди, там красный кирпич будет. Дома они.

Пройдя несколько шагов до угла, Далгат заметил шпану, сидящую на корточках вдоль обочины. Их было пять или шесть, и все сплевывали под ноги. Завидев худосочного незнакомца, группа оживилась.

— Ле, салам не бывает? — спросил рыжий, в красных шортах, окликая Далгата.

— Ассалам алейкум, — сказал Далгат, приблизясь и протягивая им руку, как можно небрежнее.

— Трубка есть поиграться? — спросил рыжий, шлепая его по ладони, но не вставая.

— Нету трубки, в ремонте.

— За слона отвечаю, есть у него, — встрял другой охламон, выгребая из кармана семечки и лениво щурясь на солнце.

— Эээ, — возмутился рыжий, — ты че там мутишь, маймун? Трубку дай, я сказал!

— Не дам, — не сдавался Далгат, решив стоять до конца. — Я братуху сейчас позову.

— Я твоего братухи мир топтал! — взвился рыжий. — Че стало, ле?

— Ниче не стало! — выдал Далгат.

— Э, Ибрашка, скажи да ему, — рыжий, кажется, был возмущен до предела.

— Суету не наводи да здесь, — сказал Ибрашка, угрожающе вставая и показывая резиновые тапочки на босу ногу. — Че за хипиш?

И внезапно заломил Далгату руку.

— Ты с ним бакланиться будешь? — спросил кто-то из компании.

— Да я ему пощяк с ноги дам!!! — сплюнул Ибрашка и задергал Далгата в разные стороны.

Его еще не били, но уже тормошили, обступая со всех сторон и мешая друг другу. Упорней всего прорывался рыжий.

— Ты че понтуешься? — хрипел он Далгату, тыча ему в лоб здоровую пятерню.

Сзади послышался мальчишеский крик «Махня!», и Далгат увидел, как зеваки бегут к ним с соседних улиц. Бросились разнимать. У Далгата упала кожаная папка, и кто-то наступил на нее кроссовкой. Какой-то лех в спортивках с важно-серьезным лицом пытался расцепить Далгата и рыжего. Рыжий толкнул леха локтем в нос, за что получил «нежданчик» по ребрам. В шуме и гвалте кто-то закричал:

— Сабур, пацаны, это Хаджика Белого брат!

Далгат почувствовал, как толпа слегка расступилась, а потом увидел самого Хаджика, сына Халилбека, и двух его приятелей. Тот, что слева, держал напоказ дорогой телефон, в котором что-то урчало. Хаджик был накачен и выглядел модно. Светлые волосы слегка отпущены на затылке, на ногах — отполированные лакские туфли с цепочкой.

— Ле, вы че моего братуху обижаете? Че за непонятки? — бросил он толпе.

— Это Русик на него наезжал, — рассерженно заорал кто-то высоким голосом.

— А че я? За родные слова отвечаю, я ему слова не сказал. Трубку попросил, он быковать начал, а потом на измены сел! — закричал Русик, подтягивая красные шорты. — Э, пацанчик, нормально делай, нормально будет, понял да?

Он обхватил Далгата своей толстой рукой, как бы показывая, что они друзья.

Далгат вырвался, поднял пыльную, со следами чьих-то ног папку и пошел к Хаджику.

— Э, ты че кисляки мочишь, хайван! — заорал ему рыжий.

— Ты че сказал? — нахмурился Хаджик, нащупывая что-то в кармане.

— Я че, я ниче, — зарядил рыжий.

— Будешь еще возникать, я тебя в натуре выстегну, — пригрозил Хаджик, оставив карман в покое, и отвел Далгата в сторону черных ворот, за которыми виднелся краснокирпичный домик.

— Что, уронил тебя этот бык? — спросил Хаджик. — Ты с ними не связывайся. Этот Русик — вообще камень.

— Уезжаешь сейчас? — спросил Далгат.

— С пацанами по городу проедемся, ты в дом заходи, Арип тоже дома. Цинкани, если чо, я тебя подвезу, куда надо.

— Баркалла, — сказал Далгат, прощаясь с Хаджиком за руку.

— Проблемы будут — обращайся.

Хаджик пошел к друзьям, бросив крепкое словцо в сторону расходящегося сборища. Все трое сели в иномарку и рванули за угол, оставляя клуб пыли.

3

Далгат поспешно зашел в ворота и оказался в маленьком внутреннем дворе с торчащим из земли краном около небольшого двухэтажного строения. Второй этаж был недоделан и пах известкой. Из дома вышла тетя Наида и подошла обниматься.

— Вай, Далгат! Где был? Что такой помятый? Как мама? Заходи, сейчас хинкал[11] будет.

На стене комнаты, под лепным потолком, висел ковер с вытканным портретом имама Шамиля в папахе. Под ним, на диване, обложенном декоративными подушками, сидел тяжелобровый Арип, старший брат Хаджика. На голове Арипа торчала темно-синяя тюбетейка, вышитая золотом.