Саладин - [21]

Но Салах ад-Дин по целому ряду причин не спешил принять эти советы.

Во-первых, он не хотел, да и не мог обагрить свои руки убийством юноши-халифа. Да, слабого, безвольного, болезненного, законченного наркомана, но все же халифа. Причем того самого, который собственноручно возложил на него тюрбан султана. Аль-Адид никак ему не мешал, больше того, именно ему он должен был быть благодарен за свое возвышение — так как же он мог поднять на него руку?!

Во-вторых, он понимал, что отстранение аль-Адида от власти может привести к тому, что Нур ад-Дин объявит себя султаном Сирии и Египта, а ему достанется жалкая роль наместника. Воевать с Нур ад-Дином он не хотел, да и его армия вряд ли согласилась бы участвовать в такой войне.

В-третьих, слишком резкий переход от шиитского к суннитскому исламу мог привести к гражданской войне между сторонниками двух этих течений, а отец всегда говорил ему, что мудрый правитель избегает пролития крови. Поэтому Салах ад-Дин стал насаждать суннизм осторожно — меняя имамов мечетей, вводя в проповеди хадисы, приказывая упоминать в них обоих халифов — как фатимидского, так и аббасидского.

* * *

Салах ад-Дин едва успел укрепиться у власти, как замаячила новая угроза: неугомонный король Амори затеял очередной поход на Египет и появился под стенами Дамьетты (Думьята).

Глава пятая ПОВЕЛИТЕЛЬ ЕГИПТА

Будучи дальновидным правителем и отнюдь не лишенным таланта полководцем, Амори, безусловно, мгновенно понял, что смена власти в Каире открывает возможности к объединению Египта и Сирии, а если это произойдет, то его королевство окажется в западне, и падение Иерусалима станет только вопросом времени.

Для предотвращения такого развития событий ему надо было любой ценой сохранить контроль хотя бы над какой-то частью Египта, точнее — как минимум над одним из трех его укрепленных и ключевых городов — Александрией, Бильбейсом или Дамьеттой.

Последняя была предпочтительнее всех, так как располагалась относительно недалеко от Святой земли, позволяла контролировать как море, так и сушу, а также была одновременно и удобным плацдармом для нового похода на Египет, и хорошей базой для отступления, если придется держать оборону. Поэтому Амори летом 1169 года стал предпринимать отчаянные попытки, чтобы собрать достаточную армию и нанести удар по еще не успевшему укрепить свою власть над Египтом Салах ад-Дину.

Для начала Амори призвал на помощь европейских монархов Людовика VII и Фридриха Барбароссу, но те были слишком заняты своими дрязгами в Европе и попросту не ответили на этот призыв. Тогда он обратился к византийцам, и в сентябре 1169 года адмирал Андроник Костосте-фанос привел 150 своих боевых и транспортных кораблей в Тир[35]. Кроме того, Амори удалось договориться с пизанцами и рыцарями-госпитальерами, и таким образом под его началом оказалась достаточно грозная армия, во главе которой 27 сентября 1169 года он и появился под стенами Дамьетты.

Но и Салах ад-Дин все эти месяцы тоже не дремал. Можно долго спорить о том, каким образом он понял, что франки нанесут удар именно по Дамьетте — благодаря ли своей гениальной проницательности, умению угадывать ход мысли противника, или потому, что при дворе короля Иерусалимского у него были шпионы, сообщившие ему об этих планах. Но бесспорно одно: пока Амори собирал свою армию, Салах ад-Дин тщательно подготовил Дамьет-ту к осаде. Он ввел в город дополнительные пешие и конные подразделения, доверху забил все склады продовольствием, лично проследил за тем, чтобы были заделаны все слабые места в стенах и отремонтированы оборонительные сооружения. А главное, он пообещал жителям Дамьетты, что если они будут достойно сражаться и не отдадут город, то он окажет им самую действенную поддержку извне.

Таким образом, когда франко-византийская армия подошла к стенам Дамьетты, драгоценное время было упущено, ни о каком эффекте внезапности не могло быть и речи. Город был готов к тому, чтобы отразить врага, обладавшего самыми передовыми видами наступательных вооружений той эпохи — баллистами, передвижными башнями, осадными машинами, арбалетами и т. д.

Столкнувшись под стенами Дамьетты с немалыми трудностями, а затем и с нехваткой продовольствия, союзники Амори начали ссориться между собой, а постоянно предпринимаемые Салах ад-Дином конные рейды в их тыл окончательно подточили их силы.

В декабре 1169 года крестоносцы начали переговоры с Салах ад-Дином о заключении перемирия. Это были первые переговоры с франками, которые он вел в качестве правителя страны, и потому молодой султан тщательно взвешивал каждое слово. 13 декабря 1169 года перемирие было достигнуто, и христиане не только сняли осаду, но и оставили мусульманам содержимое своих военных складов.

Думается, вряд ли стоит слишком долго объяснять, что победа под Дамьеттой значительно укрепила позиции Салах ад-Дина в Египте и привела к росту его популярности среди населения страны.

Эта популярность возросла еще больше, когда в конце 1170 года Салах ад-Дин впервые выступил со своей армией за границы Египта и направился к небольшой крепости Дорон (на арабском Дарум, что буквально переводится как Южная). Амори поспешил перебросить к этой крепости находившихся в Газе тамплиеров, и в этот момент Салах ад-Дин стремительно изменил направление марша своей армии и оказался под стенами Газы. Несмотря на то что гарнизон города был ослаблен уходом тамплиеров, он оказал мусульманам жесточайшее сопротивление. В отместку, взяв Газу, Салах ад-Дин велел казнить всех ее защитников.