Сакральная связь. Антология мистики - [63]

– Ладно, мой друг, я найду место твоего обитания утром, – с казал он и пошел собирать свои книги. – Третья картина от камина, я не забуду.

Поднимая книги с пола, одну за другой, Малкольмсон произносил вслух название каждой из них, комментируя:

– Ее не сразили ни «Конические сечения»[22] … ни «Качающиеся часы»[23] … ни «Начала»[24] … ни «Кватернионы»[25] … ни «Термодинамика»[26] … А вот и книга, которая попала в цель!

Когда он поднял ее с пола, его охватило необъяснимое щемящее чувство. Малкольмсон побледнел, слегка поежился и, беспокойно оглянувшись, пробормотал себе под нос:

– Матушкина Библия! Какое странное совпадение!

Вздохнув, он вернулся к занятиям, а крысы возобновили свою возню. Они не мешали ему. Более того, каким-то образом их присутствие создавало дружескую атмосферу, и его не так угнетало одиночество. Но он никак не мог сосредоточиться на материале, который штудировал. Вконец отчаявшись, Малкольмсон решил отложить работу на следующий день и пошел спать. В это время в окнах, выходящих на восток, зарделась первая полоска зари.

Спал он крепко, но беспокойно, тревожные сны бесконечно сменяли друг друга, как в калейдоскопе, и когда миссис Демпстер разбудила его поздним утром, он был явно не в своей тарелке, ему даже потребовалось несколько минут, чтобы осознать, где он. Придя в себя, он сразу же обратился к пожилой женщине с просьбой, которая немало удивила ее:

– Миссис Демпстер, пожалуйста, протрите и отмойте от пыли и грязи эти картины, особенно третью справа от камина, я хочу посмотреть, что на них изображено.

После завтрака Малкольмсон отправился заниматься в облюбованную накануне тенистую аллею, работа спорилась, и к концу дня жизнерадостность и хорошее настроение вернулись к нему. Все, что вчера ему не давалось и ставило его в тупик, сегодня не вызывало никаких трудностей, и он заметно продвинулся в своих штудиях. Это так воодушевило его, что по дороге домой он решил завернуть в «Благостный путник», чтобы повидать миссис Уитем. Малкольмсон нашел ее в уютной гостиной в обществе незнакомого мужчины, которого она представила ему как доктора Торнхилла. От его наблюдательного взгляда не укрылась старательно скрываемая неловкость, сквозившая в поведении хозяйки гостиницы, и это, в сочетании с градом вопросов, тут же последовавших от доктора, навело Малкольмсона на мысль, что доктор здесь не случайно. Поэтому он без обиняков сказал:

– Доктор Торнхилл, я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы, если сначала получу ответ всего на один вопрос, который сам хочу задать вам.

Доктор был, похоже, удивлен, но улыбнулся и без малейшей заминки сразу откликнулся:

– Спрашивайте! Что вас интересует?

– Это миссис Уитем попросила вас прийти сюда, чтобы вы поговорили со мной и поделились своим профессиональным мнением?

Доктор Торнхилл на мгновение опешил, а миссис Уитем зарделась от смущения и отвернулась. Но доктор был прямым, искренним человеком, поэтому не стал юлить, а честно признался:

– Да, так и есть, но она не хотела, чтобы вы об этом проведали. Видимо, ваши подозрения вызвала моя неуклюжая поспешность. По мнению миссис Уитем, вам не следует жить в Доме судьи одному, а еще она считает, что вы пьете слишком много крепкого чая. Она надеялась, я смогу убедить вас отказаться от злоупотребления чаем и ночных бдений, поэтому и попросила встретиться с вами. Я сам в свое время был увлеченным учебой студентом, так что предполагаю, что могу взять на себя смелость дать вам совет на правах бывшего члена университетского братства, который хорошо знаком с подобным образом жизни.

Малкольмсон с сияющей улыбкой протянул доктору рук у.

– По рукам, как говорят в Америке! – воскликнул он. – Я должен поблагодарить вас, а также миссис Уитем за вашу доброту и заботу. В ответ обещаю больше не пить крепкого чая без вашего на то разрешения и постараюсь сегодня лечь спать не позднее часа ночи. Так вас устроит?

– Более чем, – одобрил доктор. – А теперь расскажите нам обо всем, что вам довелось наблюдать в этом старом доме.

И Малкольмсон в мельчайших деталях поведал им подробности событий, произошедших за две минувшие ночи. Миссис Уитем то и дело прерывала его испуганными восклицаниями, а когда он наконец добрался в своем рассказе до эпизода с Библией, хозяйка «Благостного путника» совсем перестала владеть собой, и ее долго сдерживаемые эмоции нашли выход в нервном визге. Потребовалась значительная порция бренди, разведенного водой, чтобы успокоить ее. Доктор Торнхилл слушал, постепенно все больше мрачнея, а когда Малкольмсон закончил и миссис Уитем пришла в себя, спросил:

– Крыса каждый раз взбиралась по веревке набатного колокола?

– Да.

– Полагаю, вы знаете, – продолжил доктор после небольшой паузы, – что это за веревка?

– Нет, не знаю.

– Это, – медленно сказал доктор, – та самая веревка, на которой были повешены все жертвы приговоров безжалостного судьи!

Его речь была прервана громким криком миссис Уитем, у которой от ужаса случился обморок, и пришлось снова принимать меры, чтобы привести ее в чувство. Взглянув на часы, Малкольмсон обнаружил, что близится время обеда, и отправился домой, не дожидаясь, пока хозяйка гостиницы окончательно успокоится.