Сахара и Судан (Результаты шестилетнего путешествия по Африке) - [66]

. Вокруг него много неглубоких луж с водой, которую мы зачерпывали Для наших животных руками. Через полчаса быстрой езды в том же направлении мы оказались в долине, богатой пальмами дум и финиковыми, которую Бу Алак выдал мне за собственно долину Мафал, но которая, вполне возможно, имела другое название. Постепенно Долины приобретали ту же регулярность, что и в Лиллоа. Они глубоко понижаются, вытянуты с севера на юг и в самой глубокой части заполнены водой или же густо поросли лесом. Спустя полчаса наша дорога пошла между двумя другими долинами, причем относительно северной, которая находилась дальше от нас, я смог выяснить только ее название — Вади ал-Дагель (т. е. «Обезьянья долина»), показавшееся мне весьма сомнительным. Южная же оказалась последней из тех долин на нашем пути, для которых характерно скопление воды в наиболее пониженной части. Там в небольшом количестве росла пальма дум, а называлась она, по словам Бу Алака, Гарка. Четверть часа спустя мы пересекли длинную и глубокую, богатую финиками долину Нгаддеги, которую в прежние поездки мы видели лишь издали, оставили к северу другую долину, под названием Би, проскакали между двумя долинами Алали и через одиннадцать часов езды вернулись к своим, к юго-западу от Эннери-Медели.

Возвращение в Куку

Заботы арабов о продовольствии. — Вождь кадава Варка Халуф, — Его положение по отношению к арабам и в целом в Канеме, — Его предложение о передаче скота арабам. — Набег из Триполитании. — Праздник ид-ал-фитра. — Ограбление хавалла. — Мой друг старик Осман — Скудные сведения из Европы. — Приезд алифы Мохаммеду. — Наш отъезд в Ворну, — Долины Варка, Кау, ал-Асфур в Ши-тати, — Эннери-Чинти и Эннери-Чанга. — Вызывающее тревогу поведение вандала, — Девушки вандала. — Долина Вороди и пожар на почве. — Матен-ал-Милах. — Разбойники кумосоалла и их преследователи. — Нгигми, мой тамошний знакомый и моя борзая. — Эпизоотия среди гиппопотамов Чада. — Дальнейший поспешный путь без каравана. — Приезд в Куку. — Обстановка в доме. — Доброта шейха. — Любезность моих друзей. — Последние караваны из Феццана. — Известия с родины. — Скудные денежные поступления и насущные заботы. — Прибытие нашего каравана. — Потеря лучшего коня, — Новые подарки шейху. — Латерна магика. — Обстановка в Ворну. — Положение дел в Вагирми. — Поворот обстоятельств в Вадаи. — План поездки в Вагирми. — Мой официозный спутник Альмас — Трудность с наймом слуг и займом, — Приобретение двух рабов. — Выступление в путь. — Вынужденная женитьба шерифа ал-Медени. — Собрание оружия у шейха,

В лагере улед-солиман царило большое оживление. В данный момент перед возвращением на постоянные стоянки перед арабами настоятельно встал вопрос о том, чтобы сколь возможно лучше обеспечить себя продовольствием на предстоящую зиму. Правда, они располагали приличным запасом фиников. Но, во-первых, финики не могли заменить все питание, а во-вторых, большая их часть предназначалась для обмена на одежду, разные другие предметы, нужные для жизненных потребностей, и на борнуанские тобы — главное мерило стоимости в Канеме. Судьба оказалась не слишком благосклонной к моим друзьям: они вернулись домой без обычной добычи — верблюдов, так что располагали теперь лишь животными, необходимыми для их собственных нужд. Короче, им нечего было обменивать в Канеме на зерно, эту незаменимую основу их питания, тем более что владельцы зерна, как уже говорилось, единодушно постановили обменивать свои запасы только на крупный рогатый скот. Нетрудно было предугадать, что при слишком тяжелой нужде они начнут больше прежнего эксплуатировать своих соседей и поведут настоящую войну против всего мирного населения земледельцев и скотоводов Канема. Вот почему мы застали в лагере представителей связанных с ними племен даза, их союзников, которых они так часто грабили. Они приехали, чтобы обсудить со своими голодными друзьями вопрос, каким образом передать им часть крупного рогатого скота и дать тем самым возможность раздобыть зерна.

Самое веское слово принадлежало Барке Халуфу — действительному главе кадава и старейшему другу арабов в области Канем. Для тамошних условий он был необычным человеком. Его могучему телосложению и большой физической силе в необычайной степени соответствовали мужество и решительность, энергия и здравый смысл. Он связал свою судьбу с судьбой арабов и вот уже более двадцати лет оставался верен им. Благодаря им он играл главную роль среди туземных племен Канема; благодаря им его не тревожили юго-восточные соседи-туареги; наконец, благодаря им ему пока что удавалось сохранять независимость по отношению ко все возрастающей власти Вадаи. В то же время он был незаменимым союзником для арабов, их испытанным другом и помощником. Нередко в качестве главы одного из самых многочисленных племен Канема он оказывал им в войне помощь, имевшую решающее значение, а поскольку его кадава были богаты как верблюдами, так и крупным рогатым скотом и занимались земледелием, он часто удовлетворял нужду в зерне и скоте своих друзей, презирающих труд и едва сводящих концы с концами. Однако тем самым он изолировал себя самого и свое племя от коренных жителей Канема. Остальные племена даза чувствовали себя задетыми той высокомерной, гордой манерой, с которой он пытался, так сказать, стать во главе всех. А племена канембу, даноа, нгиджем, кумосоалла, будума, кури, далатоа, канури и обитатели Бахр-эль-Газаля ненавидели его как своего самого непримиримого врага, который натравливал на них наводивших страх