Сахара и Судан (Результаты шестилетнего путешествия по Африке) - [65]

У этих людей было в высшей степени неясное представление о христианской религии, и они считали своим долгом не лишать своих наставлений бедного, добродушного язычника, бродящего по свету без всякого понятия о боге и его пророке. Как всегда, я пустился в эту религиозную беседу, пытаясь донести до сознания своих слушателей то общее, что содержалось в их и моем вероисповедании, объяснить основу и цель любой религии, и показывал им пустоту их ритуала, который довольствовался кажущимся и забывал существенное — облагораживание человека. Они произвели особенно торжественные приготовления к молитве дохор, чтобы воздействовать на мою упрямую языческую душу. Появились факих и имам, последний в редко встречающемся там красном тарбуше и в ситцевой тобе в желтую и белую полоску, поверх которой он носил черно-синее хаусанское платье, полученное в подарок от короля Вадаи. На него возлагалась главная надежда в деле обращения христианина и заклинания сатаны. Однако если вначале он приветствовал меня с некоторым промедлением и недоверчиво, то вскоре оттаял и сделался добродушным и любезным. Он оказался человеком, очень хорошо осведомленным об островных жителях Чада. Вместе с димой он часто совершал поездки в глубь лагуны, частично для того, чтобы взыскать приходящиеся с тех подати, отчасти в попытке добиться желательного духовного влияния на недоступных и разбойных островитян.

К вечеру мы вернулись в приготовленную для нашего приема хижину; ее пол благодаря тонкому слою песка, на котором были разложены циновки, приобрел чрезвычайно опрятный вид. Угощение не заставило себя ждать и хотя в общем было лучше, чем в Мао и Ягуббери, но не включало долгожданного мяса, так что Бу Алак счел нужным обратить внимание своего молодого друга, положение которого всецело зависело от арабов, на его долг по отношению к нам. Тот оробел и пролепетал всевозможные извинения, однако желанного мясного угощения мы так и не получили. Но зато вечером появилось все женское население местечка с барабанами и дудками и до полуночи развлекало нас танцами, пением и горячим участием.

На следующий день (9 декабря) нам предстояло вернуться в арабский лагерь, совершив долгий переезд верхом. Мы выехали с восходом солнца, выбрали северное направление и вскоре приблизились к довольно неглубокой и бедной долине, вдоль которой следовали в течение получаса; здесь, тоже в центре, располагалось неизменное болото.

Здесь же я впервые увидел Kigelia pinnata, которую канури называют болонго, а тамошние арабы омм шатура, или бединджан ал-фил (т. е. «слоновый баклажан»). Это было внушительное дерево; его одновременно украшали цветы — крупные, четырехдольчатые колокольчики на длинных изогнутых черенках были насыщенного красного цвета — и тут же висели большие, продолговато-округлые, похожие на дыню плоды, которым он обязан вторым из приведенных выше арабских названий. Как называлась долина, мои спутники, к сожалению, не знали.

От этого места на северо-запад, север и северо-восток простирается неравномерно всхолмленная равнина шириной примерно в три часа пути, которая отличается, особенно в своей южной части, голым видом и бедной растительностью — чаще всего там встречается марх (Leptodenia). Вдали виднелись окружающие ее возвышенности, что указывало на наличие там протяженных долин. Бу Алак смог назвать мне на северо-северо-западе долину Багалайа, на севере Аджелим и на северо-востоке Кумосоалла. Сами же мы сначала следовали в северном направлении, однако вскоре отклонились к северо-северо-востоку и часа через полтора, когда позади осталась самая однообразная часть равнины, перед нашим взором предстало несколько округлых, неглубоких и не очень богатых растительностью долин, а еще через полчаса мы увидели плодородную, покрытую лесом долину овальной формы, за которой в северо-западном направлении вплоть до Багалайи якобы следует целый ряд таких же долин. Вскоре несколько в стороне, к востоку от дороги, мы заметили долину, густо поросшую пальмами дум. За ней следовали другие, и через четыре часа после нашего отъезда из Гала мы добрались до лишенной растительности Аджелим ас-Срир, где также присутствует центральное болото, расположенное на западной стороне. Спустя недолгое время мы достигли восточного края долины Аджелим ал-Кебир со следами больших посевов зерна на ее дне и малонаселенного, но прежде значительного селения того же названия, расположенного на ее северо-восточном высоком берегу.

Начиная от Аджелима мы двигались в северо-восточном направлении. Спустя три четверти часа мы пересекли северную часть продолговатой долины Берара с озером соответствующей формы и через час добрались до еще более обширной долины Матфал (Мафал), где напоили лошадей. Подобно предыдущей, эта долина протянулась на значительную длину с севера на юг. Из ее населенного бесчисленными обезьянами леса, состоящего из деревьев курна, акаций и серраха, тут и там выглядывают финиковые пальмы. Открытое продолговатое озеро на дне долины, окаймленное тростником и зарослями пальмы дум, обязано своей протяженности названием Бахар