Сахара и Судан (Результаты шестилетнего путешествия по Африке) - [49]

Ама-борку, которых вместе с остальными южными племенами тубу, говорящими на одном и том же диалекте, миди даза, я в противоположность теда объединяю под именем даза (хотя это название первоначально принадлежало лишь отдельным племенам области Бахр-эль-Газаль). Они обнаруживают большое сходство со своими северными соседями. Правда, в целом они кажутся несколько более темнокожими, нежели те, но в цвете их кожи более глубокие медные и бронзовые тона встречаются гораздо чаще, чем у южных соседей, собственно жителей Борку и Канема. Они еще резче отличаются от тех хрупким и пропорциональным телосложением, худобой и умеренным средним ростом, а также правильными чертами лица, хотя в этом их опять-таки превосходят теда.

Как кочевники, так и оседлые в качестве единственной татуировки делают, на одинаковый манер, две насечки на виске длиной примерно в дюйм, не походя в этом отношении ни на теда, ни на жителей Эннеди. Они разделяют гигиенические взгляды своих соседей, считая необходимыми ампутацию язычка в детском возрасте и удаление первого зародыша глазного зуба. Как кажется, люди из Тигги и Буду следуют не только этому второму обычаю, но и удаляют из косметических соображений последующие глазные зубы.

Люди Борку одеваются по большей части в обычные борнуанские белые тобы или же в гораздо более грубые, поставляемые из Вадаи, и в штаны умеренной ширины, если таковые у них вообще имеются. Они охотно сбривают волосы с головы и ходят с непокрытой головой либо надевают небольшие шапочки из хлопка — такийя. Если им удаяется заполучить красный тарбуш, они с чрезвычайной охотой наряжаются в него, однако на его покупку они едва ли решатся. Им зачастую недостает и материи на тюрбан, но когда она у них появляется, они в качестве самого лучшего украшения до самых глаз обматывают ею голову и лицо и оправдывают свое право называться «людьми, закутанными в покрывало» (мулас самун, арабск.).

Женщины носят либо рубашки из окрашенного в синий цвет хама, либо кусок этой же материи примерно в ширину плеч и длиною около восьми футов, в середине которого вырезано отверстие для головы, так что материя свободно свешивается спереди и сзади. В последнем случае замужние женщины и взрослые девушки носят под раскрывающимся сбоку одеянием шкуру, однако достаточно часто вся их одежда состоит из той черной овечьей шкуры, которая играет столь большую роль в хозяйстве жителей Тибести. В украшениях и прическах они едва ли отличаются от женщин теда. У них неизменна та же коса, которая у девушек идет посередине головы от затылка ко лбу, а у замужних женщин заменяется двумя косами.

Жилищем почти всегда служит хижина из циновок, как у кочевников области Ту и южных районов распространения тубу, и даже оседлое население, как кажется, предпочитает их хижинам, сделанным из пальмовых листьев, которые строятся в Южном Феццане, Бардаи и Каваре.

Вследствие того что ама-борку живут на равнине и меньше отрезаны от внешнего мира, а также благодаря их сношениям с арабами Канема и Северного Вадаи и с канембу и жителями Борну, их манеры кажутся не столь грубыми, как у теда. Правда, я видел их и судил о них при обстоятельствах, не способствовавших свободному проявлению свойственной им натуры. В соседних областях они пользовались славой людей вероломных, малодушных, жестоких и очень лукавых, однако же нельзя забывать, что все эти качества им приписывали люди, которые сами позволяли себе в отношении их любую несправедливость, любое насилие и любое вероломство и нуждались в каком-то оправдании этих поступков. Как видно, они не отличались большим великодушием, однако оно должно быть поистине безграничным, если может устоять под постоянным нажимом насилия и вопиющей несправедливости. В общем и целом в нравственном отношении ама-борку, должно быть, близки теда.

В обхождении заметна большая формальная учтивость, даже если приветствия не столь многословны, как это принято в Ту. Встречающиеся утром люди охотно пользуются приветствием в вопросительной форме лаха низзеда? которое приблизительно означает хорошо ли для тебя взошло солнце?. После полудня спрашивают о том, как прошел полуденный отдых — лаха нтугуда? А если люди не виделись несколько дней, то вопрос учитывает время суток и относится к самочувствию чаще всего в ночное время. Об этом свидетельствует весьма распространенная фраза догеза лахада? Существуют и другие вопросы о радостях и горестях каждого: тусадо лахада? или водадо лахада? Больного или выздоравливающего спрашивают: восида? («ты поправился?») или бодода? («обрел ли ты спокойствие?»). И только тогда, когда люди не виделись вообще длительное время, в обычае протягивать руку, и в этом случае охотно пользуются приветствием лаха инчеда? («хорошо ли идут дела?»). Эти вопросы и пожелания часто задаются вперемежку и с многочисленными повторениями, однако не требующими тщательной модуляции голоса, которая у теда, несмотря на достоинство, с каким она воспроизводится, действует на непосвященного чужестранца почти комическим образом. Обхождение и отношения между кровными родственниками и породнившимися людьми определяются в Борку сдержанными обычаями и изысканными знаками внимания. Харана называли его собственным именем лишь арабы; родственники же или друзья его семьи постоянно пользовались именем его маленького сына Уерде, говоря: