Сахара и Судан (Результаты шестилетнего путешествия по Африке) - [48]

Таким образом, для оседлой части населения, которую объединяют под названием донгоза, или доза, остаются только долины Джин, Буду, Тигги с Толи и Ярда с Форомом. Мы видели, что Джин прежде тоже принадлежал кочевникам и что теперешние хозяева этого оазиса, джиноа, состоят из различных элементов. Туземцы, лишившиеся верблюдов, которые привязывали их к кочевой жизни или оправдывали ее, бежавшие убийцы, пленники, из тех, кого по религиозным убеждениям не сделали рабами, но и не отпустили на свободу, вероятно, даже вольноотпущенники-рабы получили возможность поселиться, постепенно собрать небольшое состояние, вступить в браки друг с другом, а иногда и с кочевниками и, таким образом, со временем образовали новое племя (правда, истинные кочевники его презирают). Подобным же образом в соседних оазисах Нгурр, Эллебое и Вун, где кочевники и поныне еще являются полными хозяевами, так же постепенно образовалось бы оседлое население, если бы жизненные условия в Борку не были столь неблагоприятными. Несколько более однородное население, как видно, обитает в Буду, Тигги и Ярде, хотя и в этих оазисах присутствуют чуждые элементы. Жители Буду, именуемые бидеа, включают группы племен мада, агена, гореа, среди которых первыми по происхождению являются теда. Тива, или жители Тигги, разделяются на инскида, биззеда, галала, агена и толе (жителей соседнего Толи). Наконец, донгоза из Ярды, которые как племя называются по имени этой долины, складываются из начимма, уруда, кодра и форома (жителей соседнего Форома).

Подсчитать число жителей в отдельных долинах оказалось затруднительным, поскольку незадолго до моего приезда на страну напали враждебные племена, в частности махамид из Вадаи, и захватили в плен значительное число жителей именно тех оазисов, которые попали в поле моего зрения. Поэтому цифры, которые я получил частично путем личного наблюдения, частично путем самого тщательного сбора сведений, можно считать лишь приблизительными.

Незадолго до нашего прибытия в Борку из-за совершенного в Тигги убийства все жители разделились на два лагеря. В каждом насчитывалось примерно по 200 боеспособных мужчин (на одной стороне их было 182, на другой— 175). Таким образом, учитывая некоторых отсутствовавших и мужчин из Толи, число боеспособных мужчин в Тигги можно оценить в 400; соответственно общее количество жителей можно оценить в 2 тыс. человек. В Буду я обнаружил восемь селений, причем самые значительные насчитывали около ста, а самые маленькие — около двадцати очагов, так что мы вправе оценить их общее количество в 300 хижин. Если считать в каждом хозяйстве по четыре человека, ибо тубу в целом не очень многодетны, они составят население в 1200 душ. Ярда в отношении числа жителей, по всем свидетельствам, должно быть, находится посередине между двумя упомянутыми долинами, и поэтому я отвожу на ее долю вместе с Форомом 1500 душ населения. Если же оценивать в целом в 500 человек донгоза из Джина (в их уменьшенном числе) и отдельных свободных и полусвободных оседлых крестьян в Кирди, Нгурре, Вуне и Эллебое, то общее число оседлого населения в Борку достигнет приблизительно 5 тыс. человек.

Понятно, что еще труднее получить в какой-то мере достоверные цифры в отношении кочевников, и здесь мне приходится целиком полагаться на разноречивые свидетельства моих информантов. Из их сообщений следует, что число одних бульгеда примерно равно численности донгоза, но что вместе с остальными кочевниками они значительно их превосходят. Здесь решающее значение имеют в особенности наказза, ибо по количеству они почти равны всем остальным племенам, вместе взятым. Однако поскольку цифры, полученные путем опроса, по большей части страдают преувеличением, то я ограничусь оценкой общего населения Борку и районов, где расположены его пастбища, в 10–12 тыс. человек.

Численность и благосостояние оседлого и кочевого населения с каждым годом уменьшаются. Улед-солиман и туареги более чем в десять раз сократили численность тамошних кочевников и поголовье их больших стад, находившихся прежде в Эгеи и Боделе, а Борку периодически опустошается набегами с севера жителей Вадаи и бидейят, вину за которые несут опять-таки арабы Канема.

Обширные поля в большинстве долин годами лежат пустыми и заброшенными, ибо у кого же появится желание работать, если плоды пожнут враги? Население уменьшается, потому что каждый кто только может, покидает родину, где ни на один день нельзя быть уверенным в том, что на следующий не потеряешь собственную жизнь или имущество или не увидишь, как твоих жен и детей уводят в неволю. Я знавал там людей, которые из года в год работали и крали, крали и работали, и при этом сами непосредственно пользовались лишь самой малой толикой того, что добыли таким образом. Все переходило к врагам для выкупа жен и детей, и едва возвращался один член семьи, как другой уже попадал в неволю или же убивали отца, сына или брата. Двое детей моего информанта Харана попали в плен к махамидам, а один к бидейят; жена его умерла пленницей. Пока мы находились в Нгурре, его мать, две дочери которой еще оставались в руках у махамидов, ездила в Араду, после того как, неустанно трудясь, она наскребла достаточно, чтобы выкупить одну из них.