Сагарис. Путь к трону - [16]
В 48 году Плавтий Сильван был возведён в патрицианское сословие, после чего долгое время не занимал никаких должностей. Причиной тому были недоброжелатели, которые составили на него донос императору Клавдию. Что в нём было, так и осталось тайной, тем не менее карьерный рост Плавтия Сильвана прекратился. И только после того, как императором стал Нерон, его послали управлять провинцией Азией в качестве проконсула, а с 61 года назначили на пост легата пропретора Мёзии.
Чтобы оказать помощь Херсонесу в борьбе против скифов и сарматов, он совершил удачный поход против варваров силами VII Клавдиева и VIII Августова легионов, а после Великого пожара в Риме отправил мёзийское зерно в столицу для обеспечения голодающего населения. Тем не менее даже после всех своих воинских заслуг и такого большого благодеяния он так и не получил триумф, что сильно сказалось на его характере. Плавтий Сильван стал желчным, раздражительным и большей частью пребывал в мрачном настроении.
Гай Фульвий догадывался, что одной из причин скверного характера легата была элементарная жадность. Несмотря на все свои высокие посты, Плавтий Сильван был небогат. Почётное звание патриция не принесло ему больших доходов, и легат лез из кожи вон, лишь бы удовлетворить запросы своего обширного семейства, что при его должности не всегда удавалось. Поэтому центурион приготовил для Плавтия Сильвана богатый подарок, но кубок в нём не значился. А Гай Фульвий им очень дорожил.
— Я говорю не об этом прекрасном творении великого мастера эллинов, — продолжил легат, любовно огладив кубок, который неожиданно стал его собственностью. — Здесь изображены амазонки, которые, как это ни удивительно, до сих пор существуют и вполне вольготно себя чувствуют на территориях, подвластных Риму. Я получил несколько донесений, что они нападают на наших фуражиров, вырезая их. Из-за этого войска не получают должного снабжения. А голодный легионер — плохой солдат. Что ты об этом думаешь?
Гай Фульвий неопределённо пожал плечами, подумал, и осторожно ответил, предполагая в вопросе легата какой-то подвох:
— Нас они не тревожат… И со снабжением крепости у меня полный порядок.
— Мне это известно. Тогда вопрос: как ты этого добился?
— Очень просто. Наладил добрые отношения с племенами Дикой степи. Проще купить у них всё, что нам нужно, нежели отбирать силой. Деньги плачу им смешные, зато ни разу на моих фуражиров никто не нападал. А всё потому, что варвары их сами охраняют.
— Разумно… — Плавтий Сильван с интересом пригляделся к центуриону.
Старый солдат Гай Фульвий оказался умней и на голову выше военачальников-патрициев, которые посылали манипулы[26] для грабежа местного населения. Попытки захватить у варваров стада овец и быков постоянно оборачивались кровопролитными схватками, которые не всегда заканчивались победой римлян. Да и найти животных в Дикой степи представляло собой сложную задачу. Ведь у кочевников не было постоянного местопребывания.
— Тем не менее что-то предпринимать нужно, — продолжил легат. — Последний набег амазонок на наш военный лагерь обернулся большими потерями.
— Мне это известно…
— В донесении трибуна указано, что девы-воительницы используют тактику скифов. Амазонки не входят в соприкосновение, они обстреливают из дальнобойных луков наши манипулы, и достать их невозможно. Пока наши солдаты отражают набег передовых сил амазонок, другой их отряд грабит незащищённый лагерь.
— Нельзя выводить манипулы за пределы ограды!
— Скажи сие трибуну, этому тупице! — грубо ответил Плавтий Сильван. — В Таврике он недавно и плохо ориентируется в местной обстановке. Да и военного опыта у него маловато. Ему не пришлось сражаться ни со скифами, ни с сарматами.
— Но ведь в его отряде, насколько мне известно, были опытные центурионы. Они-то почему не подсказали трибуну, как нужно действовать?
— А потому, что он из рода Корнелиев! — сердито сказал легат. — Их упрямству может позавидовать даже осёл.
Гай Фульвий промолчал. Плавтий Сильван происходил из плебейского рода, и отношение к древнему патрицианскому сословию испытывал двойственное. В Риме патриции первоначально составляли всё коренное население, входившее в родовую общину. Но после выделения из общины знатных патриархальных семей к патрициям стали относиться лишь представители родовой земельной аристократии. Принадлежность к родовой аристократии можно было получить по праву рождения, а также путём усыновления или награждения. Это право терялось по смерти или из-за ограничения в правах. Увы, Плавтий Сильван не мог похвалиться знатностью своего происхождения, поэтому, несмотря на то что сам был патрицием, к родовой аристократии он относился с предубеждением.
Тем временем Гай Фульвий всё никак не мог понять, к чему клонит легат. В том, что у того была какая-то тайная миссия, он уже не сомневался. А иначе зачем тащиться за тридевять земель из хорошо укреплённого Виминациума
