Сага о Щупсах - [45]

— Очень странно. А почему мы вчера этой надписи не заметили, когда ты плиту подымал? — спросил Эсмонд.

— Потому что ее не чистили бог знает сколько веков. Я извел прорву политуры, покуда до надписи добрался.

— Ну дела, — сказал Эсмонд и немедленно выкинул это из головы.

В тот вечер Эсмонд ожидал церемонии в Щупс-холле при полном параде. Белинда представила свою свидетельницу — ветхую старушку, должно быть служанку или няню у Щупсов. Мёртл прислала из своей комнаты записку, что ей нездоровится и на церемонию она не явится, а больше никого из родни в дом не приглашали.

Они сели в гостиной и проболтали до приезда преподобного Хорстона — порядком уставшего, как и предсказывала Белинда, но управившегося вовремя, к девяти. Ему явно полегчало, когда он выяснил, что гостей не ожидается.

— В таком случае можем приступить к церемонии, — сказал он.

Все поднялись, прошли через двор вслед за парой в часовню, где Старый Сэмюэл зажег несметно свечей. Солнце садилось, но витражи часовни были так хороши, что даже усталый пастор впечатлился. Эсмонд представил Старого Сэмюэла как своего свидетеля, и преподобный Хорстон совершил таинство бракосочетания на диво споро и без всяких неудобных вопросов. Белинда оказалась права: священнику хотелось как можно скорее добраться до дома и лечь спать. Она дала ему несколько сотен фунтов — гораздо больше, чем он рассчитывал, — и пастор уехал восвояси премного довольный.

После его отбытия Старый Сэмюэл открыл бутылку отличного шампанского и выпил за молодоженов, а через час миссис и мистер Щупс расположились на громадной двуспальной кровати в дальнем углу дома, откуда шум их любовных игр не был бы слышен. Наконец, притомившись, они заснули.

Прошла целая неделя, прежде чем Эсмонд собрался с духом и решил, что, невзирая на отличное поведение жены, план надо привести в действие. Он репетировал свой разговор с Белиндой перед поросятами и страшно нервничал, но тут появился Джереми и позвал его к себе в домик.

— Я тебе не преподнес свадебный подарок, — сказал он Эсмонду, когда они пришли в хижину.

— Да ну что ты, не надо ничего, правда.

— Нет, надо, Джо. Ты мой первый настоящий друг с того дня, как я прибыл в Щупс-холл и превратился из Юного Джереми в Старого Сэмюэла. — Тут он погрустнел, но потом опять улыбнулся. — Видишь вон мешок, просмоленный, в углу? Это мой тебе подарок. Давай, открой, посмотри.

Эсмонд замялся:

— Я серьезно. Ты мне ничего не должен дарить. У меня все есть. Ну, то есть, все будет, если мой план сработает.

— Я настаиваю, Джо. Ты мой лучший друг. Мы с тобой руки друг другу пожали, не забыл?

— Конечно, я помню. Я всегда буду тебе другом.

— Ну вот тогда и прими подарок. Ради меня.

— Ну раз уж ты настаиваешь.

Эсмонд подошел к мешку и с трудом размотал медный провод, которым была перехвачена горловина. Мешок наконец открылся — и из него вывалилось и раскатилось по полу несколько монет. Эсмонд уставился на них в полном изумлении. Он никогда таких не видывал. Подобрал одну, рассмотрел. Золотой соверен. Никаких сомнений не осталось — да и мешок оказался чудовищно тяжелым.

— Тут же целое состояние. Где ты это нашел? — еле смог выговорить он.

— Состояние и есть. Я смекаю, несколько миллионов. А где нашел… Угадаешь?

Эсмонд попытался. Наконец покачал головой.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что под той плитой, которую ты полировал? — спросил он, плюхаясь на стул.

— Точно.

Эсмонд вытаращился на него:

— Она же тяжеленная. Ты бы один не поднял.

— Я приладил к трактору лебедку, намотал на барабан здоровущую цепь к нему и дернул за край плиты, покуда вы с миссис Щупс развлекались ночью после свадьбы.

— Но кто-то же должен был услышать, — сказал Эсмонд.

— Смеешься, что ли? От вас столько шуму было! Да и часовня все-таки в стороне от дома. В общем, дальше все было проще. Подвинул нашего костяного дружочка в сторону и щупал под ним железным прутом, пока тот во что-то не уперся. Я копал-копал и выкопал этот мешок. Всю ночь провозился, устал вусмерть. Спал потом почти сутки.

— Неудивительно. Но как же ты его сюда дотащил? Он тонну весит.

— На тракторе. Привязал к нему тачку.

Эсмонд смотрел на Джереми молча — и постепенно изумление в нем переросло в восхищение.

Джереми нарушил тишину:

— Что ж, ты теперь богатый человек. Делай что хочешь, покупай что хочешь, езжай куда хочешь. Можешь…

— Чепуха! — завопил Эсмонд. — Я знаю, что буду делать. Вернее, что мы будем делать. Поделим пополам. Ты нашел все это, я бы и за миллион лет не дотумкал, а вот как тебе это удалось, мне даже и близко в голову не приходит.

Джереми рассмеялся:

— А ты вспомни те дурацкие стишки. Я сразу понял, что под плитой не просто скелет с лопатой, — хотя, конечно, не предполагал, что там клад золотых соверенов.

— Которые мы делим пополам — как дань нашей честной дружбе. А сейчас пойду-ка я в дом. Мне есть что сказать молодой жене.

Эсмонд наткнулся на Белинду в саду — она ставила огромный букет красных роз в вазу.

— Как же здесь красиво, правда? — спросила она. — Я так любила эти места, когда была маленькой. Мы приезжали сюда летом, а сейчас здесь еще лучше, раз рядом нет этого жуткого Альберта и его ужасного коттеджа. Ты не представляешь, как меня все это бесило.