Сага о Хродвальде - [65]

— Двадцать монет после того, как мы победим. — Гудфрид начал вести торг, и смотрел уже только на Торвальда. Оддрун не будь дурак, полыхнул огнем из глаз, и стукнул копьем по полу.

— Мало — “перевел” Торвальд. И тут же подумал, что столько серебра, попавшее в Браггиленд одновременно, обесценит этот металл, и за полмарки корову уже не купишь.

— Также, после войны, король Света дарует вам правобережье Голубой Реки. От берега моря, которое вы называете Внутренним, и на три дневных перехода вдоль реки.

Торвальд заинтересованно посмотрел на Гудфрида, и понял, что выдал себя. Гудфрид быстро стрельнул глазами на Оддруна, Торвальда, и по притихшим ярлам. Тут встал Вальдгард, и зычно сказал:

— Ты хочешь нас обмануть! Я водил драккар по тем местам, и видел правобережье Голубой Реки. В двух полетах стрелы от берега начинается лес, который альвы почитают своим!

Гудфрид явно испугался. А вот и подвох. Хотели подсунуть северным дуракам ненужные земли. Ну конечно, южане боятся альвов. Торвальд бросил взгляд на древний дуб посреди чертога. Брагги оставил его последним, и как говорят, приручил своими песнями. Раньше весь Браггиленд был утыкан такими дубами, и каждый из них был сердцем конунгства альвов. И тут, на севере, хорошо знали, как нужно воевать с альвами. Лес может стать неприступной крепостью. Но лес никогда не сможет прокормить гарнизон, который требуется, чтобы удержать такую крепость.

Тихая мелодия, которую все это время наигрывал на своей лире Брагги, прервалась на несколько вдохов, и продолжилась, уже тревожней, убыстряя темп. Это значило, что надо соглашаться.

— Земля это хорошо — сказал Торвальд — Но когда она станет нашей? Может война будет длиться десять лет!

— Тогда мы нанимаем вас на год, или до первого большого сражения. — ответил Гудфрид. и тут же добавил — Если мы победим!

— И все же, к чему нам, тут на севере, твое серебро, южанин — с сомнением произнес Торвальд — На что нам тут его тратить? Заплатить медведю за шкуру?

Раздались сдавленные смешки. Это некоторые из молодых ярлов не выдержали и засмеялись, услышав такую глупость. Конечно, серебро нельзя съесть или выпить, но во всех остальных случаях оно сильно помогает в жизни.

— Вы можете взять его стоимость товарами — хитро улыбнувшись, ответил Гудфрид. Он явно много знал о делах в Браггиленде. И вкрадчиво добавил — Можете взять тканью, скотом… Или даже зерном. Сейчас за одну серебряную монету в королевстве можно купить десять пудов отборной пшеницы!

Торвальд чуть не охнул. И верно, он ведь забыл как богат урожай на юге, и как дешево там зерно. Двадцать пудов пшеницы достаточно, чтобы целый год кормить досыта взрослого, сильного мужчину. Но не бывает так, чтобы хлеба было вдосталь. У Торвальда лучшие земли во фьорде, но с семи стадиров он собирает едва ли больше двух тысяч пудов. И почти половину приходится оставлять на посев для следующего года. При этом у Торвальда без малого двести ртов, которые надо кормить. У остальных дела с хлебом еще хуже.

— Выходит, король даст мне двести пудов зерна за каждого воина, что я приведу тебе? И они должны будут биться за твоего короля год, или единожды в большой битве…

— В которой мы победим — вставил Гудфрид.

— И левый берег Голубой Реки, на шесть дневных переходов? — продолжал Торвальд.

— На три, и правый берег — мягко поправил его Гудфрид — Но вы можете забрать себе добычу с воинов, которых убили.

— А если мы возьмем город твоего врага? — не унимался Торвальд.

— То вы можете взять с него добычу себе — снисходительно улыбнулся Гудфрид. Конечно, ведь все знали что северяне не умеют брать города. А падение замка, что взял Снор, надменные южане наверняка списали на глупость его хозяев.

Мелодия лиры оборвалась совсем. Бог терял терпение, и это могло стать опасным. Оддрун взялся за копье, и встал во весь рост, полыхая из глаз огнем, словно у него там два синих факела. Гудфрид испуганно отшатнулся. Торвальд спокойно отпил из своего рога и сказал:

— Раз у нас нет причин доверять друг другу, то твой король заплатит нам вперед за год — и кивнул хирдманнам Брагги. Начавшего что-то возражать Гудфрида оттеснили щитами к выходу. Когда дверь за южным посольством закрылась, Брагги вышел из своего закутка, и некоторое время задумчиво смотрел на Торвальда. А потом наконец сказал:

— Думаю, ты все сделал правильно.

Торвальд с облегчением улыбнулся, и устало опустился в кресло Брагги, но тут же спохватился и вскочил.

— Сиди, сиди — опустил его обратно своей тяжелой дланью бог. И заговорил своим особенным голосом, который хочется слушать и слушать, и слова сказанные таким голосом трудно забыть — Я сделал ошибку. Я не имел длинных мыслей о земле, урожае и ваших потомках. Мыслей о будущем. Сейчас я вижу, что я знал, то что происходит сейчас, должно было произойти. Я давно живу с вами, и могу сказать с уверенностью — вы размножаетесь стремительно.

Брагги забрал у Торвальда рог, и отпил из него. Удивленно приподнял бровь, но ничего не сказал про неразбавленный мед, а продолжил о другом:

— Покажите мне сто человек живущих в хорошем месте, и если не будет войн и бедствий, то я с уверенностью могу сказать, что через десять лет их будет сто двадцать. Каждые пятьдесят лет, вы удваиваете себя. Но раньше у нас были трудные времена. Много врагов, много бед. Много смертей. Это все в прошлом. Последние триста лет мы смогли сделать так, что Браггиленд перестал быть так опасен, как он был опасен раньше. Вас и тогда было уже много. Несметное количество, которое не сосчитать. Сто раз по сто. Может, даже больше. Но сейчас вас сто пятьдесят раз по тысяче!