Сага о Греттире - [63]

— Надо попробовать! — сказал Торстейн.

Взял он тогда и запел песнь. Человек он был голосистый, другого такого не сыскать. И он пел, не жалея голоса. Неподалеку от тюрьмы шла главная улица. Торстейн пел так громко, что прямо стены звенели, и тому, кто только что был чуть живой, это очень нравилось. Так Торстейн и пел до самого вечера.

LXXXVII

Одну знатную горожанку в том городе, очень богатую и высокородную, звали Спес. Мужа ее звали Сигурдом. Он был богач, но уступал ей в знатности рода. Ее выдали за него ради богатства. Не было большой любви между супругами, и она не была довольна своим браком. Была она женщина своенравная и гордая. И вот случилось, что когда Торстейн коротал так вечер, Спес шла по улице рядом с тюрьмою и услышала, что оттуда доносится голос, такой красивый, какого она, как ей казалось, и не слыхивала. С нею шло много слуг, и она попросила их пойти туда и узнать, у кого это такой замечательный голос. Они окликнули певшего и спросили, кто тут томится. Торстейн назвался. Тогда Спес сказала:

— Ты и в другом так же преуспел, как в пении?

Он сказал, что это мало что меняет.

— В чем ты провинился, — говорит она, — что тебя хотят замучить здесь насмерть?

Он рассказал, что убил человека и отомстил за своего брата.

— Но я не мог доказать этого со свидетелями, — сказал Торстейн, — потому мне и приходится здесь сидеть, если только кто-нибудь не захочет меня выкупить. Но на это надежда плохая, потому что у меня здесь нет никаких родичей.

— Великая будет потеря, если ты погибнешь. А что — брат твой, за которого ты отомстил, был такой уж славный муж?

Торстейн сказал, что он намного всех превосходил. Она спросила, из чего это видно. Тогда Торстейн сказал такую вису:

Ветвь обручий, напрасно

Восемь воинов тщились

Руку разжать Греттиру,

Меч у мертвого вырвать.

Тогда и надумали стражи

Злата — рубить на плахе

Палку плеча. Преуспели

В том вдохновители битвы[102].

— Да, это великое геройство, — сказали те, кто уразумел эту вису. А она, услышав это, сказала так:

— Хочешь принять от меня жизнь, если будет такая возможность?

— С охотой, — сказал Торстейн, — если этого моего сотоварища, что сидит здесь, тоже со мною выпустят. А не то мы будем сидеть здесь оба.

Она отвечает:

— По-моему, ты куда большего стоишь, чем он.

— Как бы там ни было, — сказал Торстейн, — только мы либо выйдем отсюда оба, либо не выйдет ни один.

Она отправилась к варягам и попросила выпустить Торстейна, предлагая за него выкуп. Они были и сами рады этому. И благодаря своему влиянию и богатству она добилась освобождения их обоих. И, выйдя из тюрьмы, Торстейн сразу пошел к Спес хозяйке. Она приняла его и скрыла у себя. Но он иногда ходил с варягами в походы и показал себя во всех их подвигах большим храбрецом.

LXXXVIII

В то время Харальд, сын Сигурда[103], был в Миклагарде, и Торстейн заручился его дружбой. Торстейн слыл человеком важным, потому что Спес не допускала, чтобы он нуждался в деньгах. Они полюбили друг друга, Торстейн и Спес. Она не могла надивиться на его доблесть. Она не скупилась на расходы, желая окружить себя друзьями. Не укрылись и от ее мужа перемены в нраве ее и во всех привычках, а в особенности в ее тратах. Он не досчитывался золота и сокровищ, хранившихся у нес. И вот как-то муж ее Сигурд завел с нею разговор и сказал, что она на удивление переменилась:

— Ты совсем не печешься о нашем добре и пускаешь его на ветер. И живешь ты словно во сне. И избегаешь быть в одном месте со мною. Я знаю наверное, что есть на то причина.

Она отвечает:

— И я говорила тебе, и мои родичи, когда мы с тобою сошлись, что я хочу свободно и самостоятельно распоряжаться всем, что мне приличествует. И поэтому я не берегу твоих денег. Или ты ставишь мне в вину что-то другое, для меня постыдное?

Он отвечает:

— Берет меня сомнение, нет ли у тебя кого-нибудь, кто был бы тебе милее меня.

— Не знаю, — говорит она, — откуда ты это взял. Но только думаю, что у тебя нет для этого никаких оснований. Но нам не о чем с тобою разговаривать, если ты возводишь на меня такую напраслину.

На этот раз он оставил этот разговор. Они же с Торстейном вели себя по-прежнему, не остерегаясь пересудов злых людей, потому что она уповала на свой ум и на друзей. Они часто проводили время за разговорами и развлечениями.

Как-то вечером они сидели в одной горнице, где хранились ее сокровища. Она попросила Торстейна спеть, думая, что хозяин пьет с кем-нибудь по своему обыкновению. Двери она заперла. Вот поет Торстейн сколько-то времени, как вдруг кто-то заколотил в дверь, требуя, чтобы ее открыли. Это пришел муж, и с ним много слуг. Хозяйка перед тем открыла ларь и показывала Торстейну свои сокровища. И, узнав, кто пришел, она не захотела отворять двери. Она говорит Торстейну:

— Времени нет раздумывать: прыгай сюда в ларь и сиди тихо.

Тот так и сделал. Она навесила на ларь замок и села сверху. Тут муж ворвался в горницу, а двери взломали. Хозяйка сказала:

— Что это вы так разбушевались? Или враги за вами гонятся?

Хозяин отвечает:

— Ну что же, хорошо, что ты сама себя показала, какова ты есть. Где этот человек, что тут заливался? Видно, что его голос тебе нравится больше моего.