Сафьяновая шкатулка - [47]

Он поглядел на дочь поверх очков, высоко подняв седые брови.

— Эльзас-Лотарингия… Где гуляла?

— У подруги была.

— Ладно, не мешай читать, иди вон тиливизирь смотри, там шпиенов ловят.

— Я лучше спать пойду.

Микаэл и Офелия о чем-то шептались, когда она вошла в свою комнату. Нора прошла за ширму и через минуту вышла в простеньком ситцевом халате.

— Ну?.. — Это была просьба уйти в свою комнату.

Но те не уходили.

— Нора, — начал Микаэл, — нам надо поговорить.

— Не стоит, это будет так трудно… И потом, я хочу спать.

— Но ты пойми…

— А я не хочу понимать!

Спать сейчас не удастся. Нора пошла к двери: уйти, отсидеться возле грохочущего телевизора, смотреть, как вылавливают шпионов… Рука уже нажала на медную дверную скобу, но ее остановил резкий окрик Микаэла:

— Постой!

Нора медленно повернулась, прислонилась к дверному косяку.

— Ты поссорилась со Славой?

Нора удивленно взглянула на брата и неожиданно рассмеялась.

— С чего вы взяли?

Микаэл и Офелия посмотрели друг на друга. Микаэл сердито махнул рукой и пошел смотреть шпионов. Это лучше, чем толковать с этими шальными бабами.

— Нора, что с тобой сегодня? — спросила Офелия.

— Сегодня? Сегодня ничего. Сегодня все хорошо. А случилось давно, больше трех недель назад…

— Что случилось, о чем ты говоришь?

Нора подошла к окну, раскрыла обе створки, вдохнула прохладный воздух и так же неожиданно, как только что рассмеялась, отчетливо сказала:

— Сегодня я увидела, как он стоит во весь рост. Испугалась. Чуть не взвыла от страха…

— Кто стоял во весь рост?

— Думала, случилось чудо, и он встал. И сейчас пойдет к своей жене, или к другой… А он просто надел шины… Боже мой, я не хочу, чтобы он встал!

— Ты о ком это? — спросила Офелия. И вдруг догадалась, вскрикнула испуганно: — Ой, Нора! Сумасшедшая, что ты делаешь?

Нора не ответила.

Она только что вышла с работы. Погода стояла теплая, солнечная: была середина июня. Троллейбус долго не появлялся. Нора присела на скамейку у края тротуара. Внезапно к ней подкатил «Москвич» и остановился так, что передняя дверца оказалась прямо у ее колен. Нора вздрогнула, хотела встать и уйти подальше, но в этот момент дверца с легким треском распахнулась, и Нора увидела за рулем улыбающегося Фрида.

— Садись.

Нора села рядом с ним.

— Домой?

Нора хотела сказать «да». И это было бы правдой.

— Нет.

— Тогда я тебя покатаю немного.

— Ага.

— Выедем за город, там простора больше.

Спустя немного они уже были за городом.

Асфальт бешено летел навстречу. Он напоминал запущенный в полный оборот гигантский приводной ремень, на котором болтался игрушечный «Москвич». Казалось, что этот ремень вот-вот сорвется со шкива и насмерть захлестнет машину. Но ремень, плавно изгибаясь перед самым радиатором, покорно ложился под колеса. Нора посмотрела на стрелку спидометра. Дрожит между 100 и 120.

— Я вчера звонила вам. Дед Акоб сказал, что вас нет дома.

— Меня не было дома, — сказал Фрид.

Он смотрел на мчавшийся впереди грузовик. Это был самосвал, груженный песком, поверх которого лежали несколько листов шифера. Песок сочился сквозь просветы заднего борта.

Фрид улыбнулся:

— Старая развалина, песок сыплется, а туда же, едет посреди дороги.

Он несколько раз просигналил. Нора тоже посмотрела на старую развалину — грузовик как грузовик. Только почему-то не желал уступать дорогу.

Фрид снова настойчиво просигналил.

Из кабины грузовика высунулась голова шофера в засаленной кепке, он помахал Норе рукой.

— Теперь понятно, — улыбнулся Фрид и прибавил скорость.

Когда поравнялись с грузовиком, парень в кепке высунул руку, в ней была роскошная красная роза, и на ходу протянул Норе.

Нора приняла цветок и, выдавив из себя улыбку, помахала парню рукой.

— Галантный шофер, — сказала Нора, — обгоните его, Фрид Степанович.

Фрид обогнал. Когда грузовик остался позади, Фрид спросил:

— Тебе не нравится, когда за тобой ухаживают?

— Когда вы перестанете разговаривать со мной, как с ребенком?

— У ребенка не спрашивают насчет ухаживания.

— Нравится, когда я хочу, чтобы за мной ухаживали. Где вы были вчера?

— Засиделся у Коробовых.

По обе стороны машины с чудовищной скоростью проносились, словно отбрасываемые назад неведомой силой, голубые зеркальца лужиц после вчерашнего дождя, кочки, похожие на могильные холмики, взгорки, заросшие молодой колючкой… Неожиданно все это кончилось, машина, не убавляя скорости, с ходу ворвалась в тесную зарубку в каменистой горе, похожую на след гигантского топора, опущенного на пологий скат с немыслимой силой. Нора крепко, но незаметно для Фрида, схватилась пальцами за край сиденья. На двери была скоба, но Нора не захотела воспользоваться ею. Ей хотелось попросить убавить скорость, хотя бы на этих поворотах, но что-то мешало сказать. И она, крепко вцепившись занемевшими от усилия пальцами в край сиденья, смотрела на дорогу, стараясь не видеть ее бешеного бега навстречу. Серые безжизненные горы, а вернее, бессмысленные нагромождения серого затвердевшего солончака, без единой травинки, деревца или даже колючки наводили уныние, угнетали.

Но через несколько минут машина выскочила из серой теснины, и перед глазами Норы мгновенно как бы развернулась гигантская картина, сделанная гениальной, но невообразимо огромной кистью.