Сафари - [101]
Сегодня в Лилонгве еще почти ничто не говорит о том, что со временем здесь вырастет большой город. Несколько стареньких бульдозеров с южноафриканскими номерами копают котлованы, несколько белых геодезистов, расставив в пыли пустошей треноги теодолитов, прокладывают направление будущих улиц. В остальном же Лилонгве — обычный городок, живущий тихой провинциальной жизнью.
В этнографическом отношении, я бы сказал, долина Лилонгве не имеет своего лица. Лет сорок назад здесь были созданы крупные табачные плантации, на которые съезжаются рабочие со всех концов страны. Поэтому краали ангони чередуются здесь с застроенными прямоугольными строениями хуторами яо, а конусообразные хижины чева стоят рядом с домами на сваях, принадлежащими ньянджа.
Ньянджа — это народность, заселившая всю южную часть Малави. Они отличные земледельцы и деятельные торговцы. Чем дальше на юг, тем больше свайных домов за заборами, на которых для продажи вывешены грозди бананов, кукурузы, связки вяленой рыбы. Здесь, подальше от городов, продукты намного дешевле, и поэтому многие водители-африканцы, проезжая мимо, предпочитают покупать съестное «на заборе».
На заборах же вывешивают на продажу круглые циновки с ярким, расположенным по спирали орнаментом. Циновки огромные, по три-четыре метра в диаметре. Продавцов не видно. Но стоит заскрипеть тормозам машины, как из хижин появляются толпы детей и женщин, наперебой расхваливающих товар. Цену обычно ire называют, а спрашивают: «Сколько дадите, баас?» Сколько скажешь, за столько и продают. Деньги — редкость, а труд и время здесь ценят дешево.
Смеркалось, когда я проскочил пустынную, словно вымершую, Зомбу. Вид у города совсем не столичный. Но если столица переедет в Лилонгве, Зомба, наверное, оживится. В нынешних правительственных зданиях малавийцы намереваются создать университет. Уж кто-кто, а студенты не будут сидеть по вечерам дома.
В Блантайре, да и вообще в Южной Малави, я бывал и раньше. И каждый раз, когда я путешествовал по этой части страны, мне приходила в голову мысль о том, что точности ради Ньясаленд следовало бы называть в прошлом не английской, а шотландской колонией. Шотландские миссионеры первыми после португальцев появились на нагорьях Ньясы и в 1876 году заложили Блантайр, назвав его в честь шотландской деревушки, родины шотландца Давида Ливингстона. Сейчас эта миссия разрослась. Ее огромные, из темно-красного кирпича строения занимают два блантайрских квартала, а филиалы разбросаны по всей стране. Шотландская церковь держит в руках все малавийские школы.
Шотландские предприниматели и фабриканты первыми оценили плодородные малавийские земли и побудили своих знакомых и родственников из Глазго — директоров «Сентрал Эфрика компани», «А. Л. Брюс траст», «Эфрикэн лейке корпорейшн» — перевести в Ньясаленд первые тысячи фунтов капиталовложений. Сегодня этим шотландским компаниям и церкви принадлежат около пятисот тысяч гектаров самой плодородной малавийской земли — к югу от Блантайра и в предгорьях Мландже. Между их огромными земельными наделами фермы поменьше. У въезда на фермы прибиты таблички, на которых, как правило, шотландские фамилии: Клайд, Брюс, Якобс.
Выращивают здесь чай. И семена его, что звучит анекдотом, попали в африканскую Малави не из соседних стран и даже не из Индии или Китая, а из Шотландского ботанического сада, из туманного Эдинбурга. Кстати, шотландцы оказались очень оперативными. Поняв выгоды торговли чаем, они успели заложить в Малави крупные чайные плантации раньше, чем сделали это в индийском Ассаме и на Цейлоне предприниматели Лондона и Манчестера. Малавийский чай не отличается высоким качеством, однако для Малави он — главная экспортная культура. На чайных плантациях занято до тридцати пяти тысяч человек.
Ландшафты чайных районов Малави очень напоминают центральную Кению или север Танзании. Здесь те же рифтовые уступы, покрытые темными хвойными лесами, обрывающиеся к жарким долинам. И тот же «неафриканский» климат — холодная ночь, дождь по утрам и удивительные, прозрачно-чистые вечера, когда даже мрачные, почти черные леса из кедра и подокарпуса, спускающиеся с гор Мландже, делаются вдруг зелеными. Солнечные лучи преломляются в дождевых каплях, застрявших среди листвы олеандров, эвкалиптов и тутов, блестят в ярких, вымытых дождем плащах сборщиков чая. Плащи сшиты из желтого или алого пластика, чтобы за рабочими легче было уследить надсмотрщику. Издалека, когда еще не видно фигур людей, эти плащи кажутся огромными цветами, разбросанными по изумрудной зелени чайных плантаций. К этой удивительной гамме красок добавляются оранжевые ленты дорог, разноцветные пятна вспаханных полей и красные среди темной зелени проплешины вырубок на склонах гор. С красными корами выветривания связаны в районе Мландже самые крупные в Южной Африке месторождения бокситов.
От Кении и Танзании этот район отличается тем, что там плато обрываются в рифтовые долины, которым не видно ни конца ни края. Здесь же этот конец виден вполне отчетливо. В Южной Малави соединяются вместе две дуги грабенов, образующих зону гигантских разломов земной коры.
