Сады Приапа, или Необыкновенная история величайшего любовника века - [83]

— Так вот, говорю, Вер, когда они приняли объект и все подписи поставили, и Мрызин премиальные роздал, ну, сбегали, Вер, тем более из треста двое были, от жильцов представители. Ну, сбегал Мрызин на склад, все приготовил, все было на уровне, чего-чего, чего надо, то и было. Ой, Вер, ты чего, Вер? — Коля вдруг услышал самые настоящие крики пьяненького, который приостановился, втянул шею в плечи, закрыл голову руками, будто его били по-настоящему. — Ну ты чего, Вер, я тебе по-человечески, а ты дерешься! Ой, Вер, ну больно же, Вер!!

Так беседовал сам с собой неизвестный человек, десятник, а может, прораб, воспроизводя все то, что с ним произойдет минут через десять— пятнадцать и происходит, судя по всему, не так редко. А Коля Савушкин, похоже, в чем-то позавидовал ему…

Бросив своих тараканов, Коля хотел устроиться в зоопарк, не получилось, пока болтался без дела, заделался экологом-любителем. Одну женщину в реутовском автобусе однажды страшно опозорил. Она была в шляпе из перьев, а он вдруг взъелся на нее, что из-за ее погони за модой (а мода на эти шляпы прошла лет 10 назад) пропадают из Красной книги целые виды, что из-за того, чтобы охмурить какого-то ничего не стоящего мужика она, эта женщина, готова погубить цвет тропических лесов и украшение самой природы. Женщина попалась простая, а потому совестливая и непонятливая. Шляпу эту ей подарила сестра, приехавшая из Румынии, и все перья, нашитые на плотную основу, были искусственные, некоторые линяли во время дождя и пачкали блузку, но женщина не умела это объяснить, а почему-то больше всего ее задели не редкие виды и не Красная книга, а упоминание про некоего мужика, которого она намеревалась охмурить. Женщина наседала на Колю, докажи, говорит, что я охмуряю кого-то, а то, говорит, блин, глаз вырву. Коля и сам не рад был, что ввязался в глупую перью историю, извинился перед женщиной, а что толку — опозорил ее на весь автобус и себе настроение испортил.

По обыкновению своему слез не на своей остановке и задумал повеситься в старой уборной на реутовском участке. Но уж больно такая смерть показалась ему некрасивой.

Пришел в дом тети Лены — письмо. Письмо было от флотского другана Тимофея Балясина. Написал он, естественно, на реутовский адрес, откуда уходил Коля на флот. Обратный адрес на конверте, как ни странно, был московский.

Тимоша писал фантастические вещи, писал, что имеет «три куска баксов» в месяц, любые девочки, связи и т. п. Там, где он работает, кадровый голод, хотя бабки платят, сам, мол, видишь, какие. Но нужны там такие, «как мы с тобой, Коля», писал Тимоха просто и открытым текстом, «с прибором, который и с галерки видеть можно без бинокля». Выяснилось, что Тимоша после дембеля устроился в ночной клуб XXL на мужской стриптиз, прописался сразу в Москве, проблема одна — заведению нужны ребята наших с тобой размеров. Кого я приводил, все менеджеру и хозяину показались некондиционными. Кондиционных вообще после перестройки почти нет. Все, кто в демократию и коммерцию ушли, для нашего бизнеса уже не годятся: интеллект высасывает силы больше, чем последняя ненасытная б…[9] Мужик пошел мелкий, писал Тимоха. Один вроде и ростом вышел, и артистичен, физиономия, пластика, торс, бицепсы, а на то самое не подошел, висит, как мешочек с супным мясным набором грамм на триста. Словом, не то, хозяин не взял. Нашему заведению нужно, чтобы артисты были с более крупными инструментами, потому что (это уж Тимоха Коле по телефону мобильному рассказывал на следующий день) — потому что у них там с инструментами некоторые специальные фокусы и спецэффекты показывают, а для этого требуются габариты.

— А что же за фокусы-то? — осторожно спросил Коля.

— Ну, ерунда всякая — поднять им ведерко с шампанским и льдом или свет когда погасят, твой прибор один в особую краску окрашен и должен определенные движения в такт музыке производить. Это все менеджер и режиссер тебе скажут.

— Но, Тимоша, ты же знаешь, я Нине не изменяю, поэтому…

— Об этом забудь. Все добровольно. Я приехал сюда один с Верой Николаевной — помнишь такую? Мы вместе живем, снимаем квартиру, она все делает по хозяйству, а все остальное ее не касается. Ты же можешь закончить свой номер — и домой. Главное, быстрей покажись менеджеру и хозяину, некому, понимаешь, работать, на меня, конечно, ходят, сам увидишь, но один я не могу. Мне нужна смена. Три-четыре парня — и мы работаем классно, по сменам, лучше не придумаешь.

— А вот ты говоришь — ведерко-то со льдом и шампанским поднимать, — сказал Коля. — Столько лет прошло. Я не уверен, что…

— Коля, — перебил его флотский друг, — там целая программа, режиссер, менеджер, все предусмотрено, у нас там нормы безопасности, страховки, перегрузки, шампанское пластиковое, лед ненастоящий, это ребенок поднимает. Но подъемный кран нужен настоящий. Понимаешь?

Смотрины к менеджеру назначили назавтра на одиннадцать. Тимофей приехал к Казанскому вокзалу, где ночевал Коля, Коля умылся и побрился в вокзальном туалете, взял из камеры хранения глаженый костюм.

Тимоша был в своем репертуаре — красивый, белокурый, на BMW с какой-то девицей на заднем сиденье. Открыл сзади дверцу, сказал, чтобы Коля садился с девицей рядом.