Сады и пустоши: новая книга - [32]
Он как-то поежился. Не знаю, обиделся или нет. Через 10 минут я его уже начал выпроваживать. Не много мы посидели, и я задумался, что же это такое? В 7–8 классе этот мальчик был моим собеседником, а став студентом, превратился в идиота. Больше я его не видел.
Я задним числом пытаюсь определить, какую роль в моей жизни сыграла 50-я школа, потому что уже довольно давно задаюсь вопросом, что такое образование, в каком смысле я был образован или не образован, сформирован или не сформирован, и если сформирован, то чем.
Сказать, что я получил высшее образование, не могу, потому что слишком недолго учился в университете.
Получил среднее образование? Все, что я знаю, не пересекается со школой никак. Читать и писать я научился до школы, всю русскую литературу изучил за счет чтения, убегая с уроков.
Не могу сказать, что школа приучила меня к какому-то организованному интеллектуальному труду. Под давлением бабушки, довольно агрессивным, я занимался тупым запоминанием без усвоения скучного и неинтересного мне продукта.
У меня сложилось так, что по точным наукам у меня было «два» или, в лучшем случае, «три», химия — иногда «четыре». А по всем гуманитарным — русский язык, литература, английский, география, история — «пять». И только раз мне удалось получить «пять» по математике — в пятом классе, когда к нам пришла математичка Антонина Андреевна[72].
Я понял, что преподавание у нас было идиотское, потому что после школы заинтересовался математикой, но со своей, философской точки зрения. Стал изучать топологию, математический анализ, теорию чисел. Встретился с людьми, которые кое-что мне подсказали. Передо мной открылся новый мир. Я понял, что всё, что мне излагали в школе, — полный бред, который понять было вообще нельзя. Что касается физики, у меня и с ней не было зацепления. Хотя потом я интересовался немного и физикой, но под своим углом.
А было бы то же самое, если бы я вообще не ходил в школу?
Математику и физику я точно знал бы гораздо лучше, если бы занимался исключительно самообразованием в этой области. Ну а всё остальное — там тоже ведь скромные форматы. Единственный из крупных написанных мною в школьные годы текстов — анализ работы Чернышевского «Эстетическое отношение искусства к действительности». Сначала я эту работу тщательно изучил с карандашом — исключительно по собственной инициативе. Работа мне показалось убогой. При этом она полностью, по всем пунктам, противоречила основным трендам во мне. Но там был хотя бы некоторый идеализм, потому что, насколько я помню, Чернышевский считал, что жизнь должна учиться у искусства, а не наоборот. Он не был соцреалистом. Может быть, это меня заинтересовало.
В общем, я написал работу. Писал ее долго, и она заняла тетрадь на 12 листов, а может быть даже на 24 листа, мелким убористым почерком. Разбил ее на главы.
Мне в то время казалось, что я проделал большую работу. Показал ее нашей учительнице русского языка и литературы Светлане Сергеевне. Последовала осоловелая и отупляющая реакция.
Она неплохо ко мне относилась — милая и напоминала героинь тогдашних советских фильмов в стилистике ленты «Летят журавли». Носик вздернутый. Жена мента[73]. Она входила в класс и не снимала шапку — была такая, очень неприятная, манера у советских барышень. И вот она могла урок вести, и не один урок, не снимая головной убор, — что меня очень раздражало. Серая юбка в обтяжку, тонкий свитерок и меховая шапка. Хорошая девушка, симпатичная, но занята своей жизнью.
Обычно, вспоминая школу, говорят о каких-нибудь педагогах-евреях, приучивших кого-то к глубинному, «диссидентскому», пониманию русской литература. Русская литература, прочитанная глазами Романа Якобсона[74], который делится с избранным кругом особо интеллигентных учеников. Не было у нас такого. Русской Светлане Сергеевне[75] было далеко до интеллигентного еврея.
В пятом классе к нам пришла математичка Антонина Андреевна. Очень любопытный персонаж. По возрасту она должна была когда-то учиться в гимназии, на вид она была чуть ли не старше моей бабушки. Высокая, с красным лицом, с жилами, выступающими на шее, худая. Выглядела она как классная дама из старорежимной гимназии. В моем пятом классе — у нас был 1958–1959 год — она вполне тянула на 1890 год рождения[76].
У нее был бзик, как у старорежимной дамы: она требовала, чтобы мальчики не опускали руки под парту, — скорее всего, она очень боялась, что они под партой будут заниматься онанизмом. Такой бзик присутствовал, в основном, у дореволюционных тёток, они были на этом помешаны.
И как-то раз, в один из первых уроков, когда она только начала у нас вести занятия в пятом классе, я отвечал что-то у доски и вдруг получил «пять», сам того не ожидая. Это была моя первая и последняя пятерка по математике за все школьные годы. Не понимал я абсолютно ничего в этой математике и в этой физике.
Две преподавательницы сыграли роль в моем формировании: одна — учительница истории, а другая — учительница обществоведения.
Лидия Александровна Вавилова вела обществоведение — гомерическая идиотка, о ней легенды передавались из класса в класс, из поколения в поколение. Все ее образование — какой-нибудь педагогический техникум, который она закончила в далекие времена. А мы учились в 60-х.
«Познание смыслов» – это новое, принципиально переработанное издание «Разговоров с Джемалем», книги, в содержание которой легли все телевизионные передачи на канале «Радио-медиаметрикс» с одноименным названием. Выпуски данных программ вел журналист канала Олег Дружбинский. Передачи начали записываться в январе и закончились в октябре 2016 года. Практически каждую неделю, в один определенный день, Гейдар Джемаль выходил в эфир, чтобы раскрыть в той или иной степени на протяжении часа тему, которую он сам определял для этой программы.
Гейдар Джемаль — интеллектуал с международной известностью и контркультурным прошлым. Собрание его философских работ и лекций разрушает множество популярных стереотипов. Современное мусульманское мировоззрение предстает перед нами во всей своей парадоксальности. Религиозная миссия пророков противопоставляется клерикальной практике жрецов. Противоборство Системы и Восстания превращается в вечную проблему для каждого из людей, слово «традиция» обретает взаимоисключающие значения, а единобожие указывает на уникальный выход из постмодернистского тупика.
Данный сборник бесед и исследовательских работ участников научной группы Исламского комитета под руководством Гейдара Джемаля посвящен развитию идеологии политического ислама в ХХ веке. Статьи членов Центра изучения конфликта, раскола, оппозиции и протеста посвящены, в частности, анализу взглядов видных теоретиков политического ислама – таких, как Сейид Кутб, аятолла Хомейни, Али Шариати, Калим Сиддыки. Вниманию читателя также предлагаются исследования, посвященные «черному исламу» и католической теологии освобождения.
Главная проблема современного человечества — исчезновение идеологии протеста. Протест есть как инстинкт, как практика, однако алгоритм протеста ликвидирован вместе с демонтажем классического марксизма. Марксизм на поверку оказался просто крайне левой формой либерализма. «Преодоление отчуждения» по Марксу на деле сводится к устранению трансцендентного измерения человека: человек должен, с точки зрения левых, стать вполне имманентным самодостаточным существом, растворенным в объективной реальности. Это тупик! Начнем протест с чистого листа: доведем отчуждение человека до абсолютной степени.
Человечество раньше никогда не стояло перед угрозой оказаться в мусорной корзине Истории. Фараоны и кесари не ставили таких задач, их наследники сегодня – ставят. Политический Ислам в эпоху банкротства «левого протеста» – последняя защита обездоленных мира. А Кавказ – это одна из цитаделей политического Ислама. … Теология в Исламе на протяжении многих столетий оставалась в руках факихов – шариатский юристов… Они считали и продолжают считать эту «божественную науку» всего лишь способом описания конкретных действий, предписанных мусульманину в ежедневной обрядовой и социальной практике.
«Фузеи» и «карамультуки» — название старинных кремневых ружей: первые стояли на вооружении регулярных армий, вторыми же пользовались пастухи и охотники Центральной Азии и Кавказа. Российская империя — «тюрьма народов» — вырастала из смертельного диалога этих стволов в дни Суворова и шейха Мансура, Ермолова и шейха Шамиля, Скобелева и защитников Хивы и Коканда… Тексты в данной книге — это свидетельства нашей эпохи, в которой беспощадно противостоящие друг другу силы встречаются перед началом генеральной битвы, обмениваясь до времени одиночными выстрелами из укрытий.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.